Особенно,... 
72 
– Но… сэр… мы всегда брали продукты у этих поставщиков… и никогда ранее…
– Капитан Локкарт!
– Слушаю вас, сэр! – приподнялся со своего места капитан морской пехоты.
– Сформировать два отряда. Включить в них представителей интендантской службы. Вы, сэр, – повернулся адмирал к главному интенданту, – лично возглавите один из этих отрядов! И чтобы я больше ничего не слышал о недостатке продовольствия!
Доклад о состоянии десантных частей несколько успокоил Джарвиса. Здесь все обстояло более-менее нормально.
– Сутки на подготовку. Доложить мне о готовности послезавтра, в десять часов утра. Все свободны, джентльмены!
В адмиральском салоне осталось только три человека: сам адмирал, медленно остывавший после совещания, генерал Грей и некий неприметный человек в штатском.
– Ну, Беккерли, рассказывайте, что хорошего успели разнюхать ваши шпионы? – буркнул Джарвис.
– Как вы знаете, сэр, – начал тот, – перед нашим прибытием сюда к острову был выслан шлюп «Своллоу», который и забрал с него двоих наших агентов. Я самым подробным образом изучил их донесения. Если вам будет угодно, сэр, вы лично можете их расспросить.
– Увольте меня от такой сомнительной чести, сэр Вильям. Рассказывайте сами.
– Как вам будет угодно, сэр! Общее положение дел таково, – Беккерли расстелил на столе карту. – Укрепления острова нами хорошо изучены, и ничего нового в их устройстве не прибавилось. Это форты вобановской системы. Всего их шесть. Сто тридцать орудий. Расположение всех укреплений отмечено на карте. По своему вооружению они существенно уступают нам. В несколько раз.
– Гарнизон?
– Около тысячи человек. И полторы сотни кавалеристов из местных ополченцев.
– Смазка для клинков нашей конницы. Дальше! Что с флотом?
– Один шлюп, сейчас в ремонте. Около острова иногда появляются какие-то корабли. Заходят в бухты, что-то выгружают… в основном – это торговые или транспортные суда.
– И чего ради они сюда заходят?
– На острове присутствуют испанские пехотные части. Около трех тысяч человек. Может быть, чуть больше, они все время перемещаются, трудно сосчитать.
– А эти-то здесь что делают? – удивился адмирал.
– В настоящий момент – ремонтируют форты. Подсыпают валы и перекапывают землю. Надо полагать, создают препятствия для нашей кавалерии.
– Бред какой-то! – фыркнул адмирал. – Пушки?
– Нет. Ничего нет, только пехота.
– Странно… ведь у них война, если я не ошибаюсь?
– В настоящий момент – перемирие. И потом, сэр, это не совсем испанская армия.
– То есть? Поясните ваши слова!
– Это колониальные части, – Беккерли посмотрел в свои записи. – Калифорнийская дивизия. Так ее называют местные жители. Сформирована совсем недавно и в боях не участвовала.
– Кто командир?
– Недавно произведенный в генералы полковник колониальных войск. Его прозвище… – Беккерли снова заглянул в записи, – Ночной Гость.
– Он что, из разбойников в армию попал? У нормальных офицеров есть имена! А не прозвища! Впрочем, бог с ним, с этим фанфароном. Вы говорите – четыре тысячи пехоты?
– Да, сэр!
– Ладно… диспозиция наша будет такова…
– Доброе утро, генерал!
Кто это тут такой… ранний петушок? Нормальные люди в восемь утра (как, уже девять? Во, блин… заработался) еще спят… ну, хорошо, не спят, так потягиваются. Оборачиваюсь к двери. Вот те и здрасьте…
– Барон? Какими судьбами?
Рюген церемонно раскланивается.
– Но вы же сами приглашали меня заезжать в гости запросто?
– Кх-м-м… Карл Генрихович, но вот поле битвы я при этом в виду не имел!
– Разве? – Он, подняв брови, оглядывается по сторонам. – Но я не вижу тут сражения и выстрелов пушечных тоже как-то не наблюдаю…
Ну вот, и что с ним теперь делать? Выпроводить восвояси? С применением мер, далеких от социалистической законности? Неловко выйдет… как-никак дипломат…
– А ежели, любезный барон, тут завтра загрохочет?
– Ну и что? Я лицо неприкосновенное!
– Ядру это объяснять сами будете?
– Х-м-м… – тут уже смущается он.
– Тогда, барон, действуем так! – поворачиваюсь к капитану. – Санчес!
– Да, сеньор генерал?
– Выделить барону охрану. Шесть человек. До поля сражения не допускать, в прочем – не препятствовать! Исполнять!
– Есть!
– Вот так, Карл Генрихович. На войне как на войне! А с вами мы всегда и приватно посидеть сможем. Опосля боя. Засим прошу меня извинить – дела военные!
72 
