117 
Как ни странно, эта незатейливая конструкция стреляла. Впрочем, чему удивляться, миномет – система весьма несложная, по крайней мере, по сравнению с пушкой. Отстреляли сначала «пустышки», потом последнюю, заряженную пару. Первая мина вполне солидно грохнула километрах в полутора, вторая не взорвалась, зарывшись носом в песок. Очевидно, что взрыватель должен иметь более совершенную конструкцию. Однако было понятно, что идея работает.
Следующую партию мин сразу отливали в калибре девяносто шесть миллиметров. В трех с половиной килограммовый чугунный корпус помещалось полкило пороха или пикриновая шашка аналогичного веса. Со взрывателем провозились долго, но сделали вполне надежный инерционный. Параллельно с этим подбирали и вышибные заряды. Когда к лету мы представили на испытания два полноценных девяностошестимиллиметровых миномета, то Кобра задал только один вопрос:
– А откуда такой странный калибр – девяносто шесть мэ-мэ?
– Это калибр шестифунтовки. Помнишь, Викторыч, я под Новый год по пьянке у тебя ствол от пушки вымогнул.
– Да, удивил. Я всегда знал, что ты у нас маньяк-милитарист, но чтоб так… Не ожидал. И много у тебя еще такого?
– Какого такого? – не понял я. – Минометов пока два, мин к ним по полсотни. Испытывайте, понравится, еще наклепаем. Прицел, увы, весьма примитивный, но для стрельбы до двух с половиной кэ-мэ сойдет. И вообще, вы у нас, конечно, тактики великие и все такое, но у нас сейчас военно-техническое преимущество по легкому пехотному вооружению лет на сто вперед. Ведь если на нас снова нападут, главная задача какая?
– Ну и какая?
– Чтобы никто не ушел. Обиженным. И не обиженным тоже. В общем, я считаю, что для непрошеных визитеров наши владения должны стать черной дырой. Вышли, дошли, больше их никто не видел.
– Ну, это уж как выйдет.
Весна 1796 года
Старый Империалист
Подписывая очередную бумагу, я внимательно оглядывался по сторонам и периодически кидал осторожные взгляды в окно. За окном шел дождь, и никто больше. Ну, еще немного бурлило строительство поселка, напоминая известную картину «Война в Крыму, все в дыму». Планирование особо опасной операции было в самом разгаре, и пока все складывалось удачно. Поставив краткую резолюцию на последнюю заявку, я схватил с вешалки плащ (разумеется, неприметный) и осторожно выглянул в коридор. Никого! Аккуратно закрыв дверь и повесив красную табличку типа «меня нет, и не скоро буду», выскользнул на улицу. Под навесом прятался очередной хищник марки лошадь, на эту неделю его сдали мне в эксплуатацию. Или, скорее, меня ему! Но на этот раз я был готов! Подойдя ближе, я негромко, но убежденно заявил:
– Лошадь! Слушай меня внимательно и не фыркай! У меня на сапогах шпоры, и поэтому мы сейчас быстро, но аккуратно, повторяю, аккуратно, поедем туда, куда надо мне! А не как в прошлый раз! Ясно?
– И куда это мы собрались?
Ой! Фу-у-ух… это не лошадь говорила, это кэйджиби, которое никогда не спит. Вернее, всегда спит, но при этом все видит и все знает, то есть скромный «завхоз», он же дон Кобра.
– Куда-куда, – проворчал я, прикидывая, как без особого ущерба для репутации забраться на это средство передвижения. – Родной батальон надо навестить. По плану они на десятом километре, а там грунт тяжелый.
– Ты мне зубы не заговаривай, а лучше скажи, что это за резолюция «ИНХ», начертанная на заявке об арматуре.
– «НХ» – это даже ежу понятно, – ответил господин полковник, то есть я, свысока, уже из седла, – а «И» – идите, потому что заявка коллективная.
– Во-первых, не ежу, а дикобразу, а во-вторых, почему?
– Потому что давно решили, что металл идет на оружие и механизмы. Зарывать его в землю – это глупость. Приеду, лично расстреляю из рогатки того умника, что придумал железобетон под легкие домики. Кстати, можешь этому мафиози из Италии, замаскированному под архитектора, предложить политическое убежище. Его я буду методически уничтожать за камины.
– Хорошо, разберемся. Но зачем ты так быстро удираешь?
– Женишься, узнаешь. Все, меня уже нет! А тот обед, что сейчас принесут мои жены, будешь есть ты вместе со своей агентурой. Приятного аппетита!
Из-под навеса, скрывающегося в серой дымке дождя, раздался горестный вопль:
– Почему?
– И все ему знать надо, – продолжал ворчать я, управляя своей своенравной «тачкой», – а потому, что сегодня мои благоверные решили порадовать меня национальным блюдом «борщ». Сам, конечно, виноват, проболтался, только забыл сказать, что я его терпеть не могу. И вообще, зачем, дурак, спрашивал, как мясо в пельмени мололи… По умолчанию счел бы, что мясорубкой… Идиот.
117 
