Особенно,... 
128 
Корабли, маячившие у горизонта, вовсе не выглядели страшными. Но я-то знала, что стоит этому изящному серому силуэту озариться искрами вспышек – и через минуту и мост, и полгорода отправятся прямиком в ад. Так что находиться здесь было довольно небезопасно. Но пропустить такое зрелище – это свыше моих сил.
– Авианесущий крейсер типа «Нахимов», – сказал стоящий рядом моряк, судя по форме, офицер торгового флота, опуская бинокль. – Сорок ударных самолетов плюс ракеты и пушки. Жаль, название не могу прочесть.
– Дайте мне, – предложила я. – Я русский знаю.
– В самом деле? – удивился моряк. – Ну что ж, мисс, попробуйте.
Я вцепилась в бинокль, едва не уронив его при этом в воду, и навела на самый крупный силуэт.
Чужие буквы плясали перед глазами, никак не желая складываться в слова. А когда сложились…
– Не может быть, – прошептала я.
– Что не может быть? – не понял моряк.
– В-возьмите. – Я сунула ему бинокль и буквально повисла на парапете, сотрясаемая приступом неудержимого, немного истерического смеха. На меня начали оглядываться.
– Что вы там такое увидели? – продолжал допытываться моряк.
– Этот корабль, – выдавила я сквозь смех, – называется «Джон Поль Джонс».
Глава 19
«ВАШИНГТОН ПОСТ»,
26 сентября 1979 года
«Передает из Монтевидео корреспондент ИПА. В городе продолжаются уличные бои, но правительственные здания и армейские казармы прочно заняты повстанцами из «Сендеро Крусада». В эту минуту неоортодоксальные священники, как столичные, так и пришедшие с повстанческой армией, проводят в церквах и соборах торжественные литургии в благодарность за освобождение страны от «богопротивного режима Атуральде». И хотя верные прежнему правительству части еще продолжают ожесточенное сопротивление в провинциях Колонна и Сориано вдоль аргентинской границы, президент Атуральде уже не контролирует большую часть собственной страны. Пока что новые власти не получили международного признания, но очевидно, что это вопрос времени. В совместном заявлении руководителей повстанцев, оглашенном номинальным главой «Сендеро Крусада» падре Фелипе Альваресом, подчеркивается, что новый Уругвай будет «католической, миролюбивой страной». Последние слова уже получили поддержку папы римского Павла VII. На деле это означает, что все попытки вашингтонской администрации поддержать дружественно настроенное правительство в еще одной латиноамериканской стране позорно провалились, и Уругвай последовал по пути, которым уже прошли в разное время Аргентина, Чили и Эквадор…»
Вашингтон, округ Колумбия,
26 сентября 1979 года, среда.
Сергей Щербаков
После того как мы с такой казацкой лихостью прошли сквозь все препоны ФБР, я уже понадеялся, что и в АНБ нам удастся разжиться сведениями.
Не тут-то было.
Для начала, как сподобилась объяснить нам Кейт, штаб-квартира АНБ размещалась не в столице. Здание стояло на другом берегу реки, а значит, относилось к штату Виргиния, чуть ли не через улицу от неимоверного приземистого бункера, вмещавшего в себя военное ведомство, носившее тут название министерства обороны – еще один пример лицемерия речи. Потому все наши бумаги превращались, как карета у Золушки, в тыкву пареную, стоило нам переехать мост.
А чем закончится наш визит, я догадался, едва завидел фасад штаб-квартиры. То было первое увиденное мною в Штатах учреждение с фальшивыми окнами. Ставлю месячный оклад, что за стеклом – даже не кирпичная кладка, а броневая сталь. В Питере одно время популярны были такие фокусы, я научился распознавать их с первого взгляда, невзирая на розовые занавесочки и цветущую герань. В АНБ даже на герань поскупились – под определенным углом броня просматривалась с улицы. Прокол, конечно, но по сравнению с Бюро расследований – просто шедевр фортификации. Только на первом этаже я заметил несколько зарешеченных проемов.
Дежурный на входе, едва заслышав сбивчивое бормотание Кейт, молча препроводил нас в тесную комнатку напротив каптерки и оставил там помариноваться на четверть часа – как раз чтобы сбить излишний гонор. Потом за нами заглянул неулыбчивый юноша в штатском и приказал – не попросил – следовать за ним.
Наш недолгий путь завершился в кабинете некоего майора Смизерса. Не знаю, что он за майор, но на нем не было даже мундира, а был дорогой шерстяной костюм и золотая булавка на галстуке.
128 
