Последние отзывы

  50  

Я и к кобуре-то дернулся в тот миг, когда глаза его увидал, а потом уж сообразил, чего этот пацаненок в руке держит. Не успел. Пока ладонь от края люка отцеплял, пока тянулся… он, как пружина, разогнулся и под правый каток эрпэгэшку швырнул. Полтора кило взрывчатки — панцер аж подпрыгнул. Пару метров еще прокатили, потом Михеев сообразил движок заглушить.

«Штейр» я все-таки вытащил. Стрелять уже, понятное дело, не стал. Толку в него стрелять, когда он и так мертвее мертвого, для эрпэгэшки три метра — не расстояние, с тем же эффектом мог и вовсе из руки не выпускать… герой хренов. Сорвал наушники, выскочил из люка, спрыгнул, забежал вперед — ну да, каток к свиньям собачьим разворочен.

— Что там? — это Михеев свой люк открыл.

Я ему объяснил… двумя-тремя анатомическими терминами.

— Приехали, — добавил, — sehr geehrte, Damen und Herren, nehmen Sie bitte Ihre Sachen mit. Die Strabenbahn fahrtnicht welter.^[21]

— И быстрее, пока авровцы не опомнились, да не запалили эту консерву к растакой-то бабушке.

Жалко, конечно, вот так хорошую машину бросать. Но тут, посреди улицы, мы торчим хуже, чем прыщ на носу.

Сам пистолет обратно в кобуру сунул, запрыгнул на броню, нырнул в люк — левой рукой «бергманн» из гнезда выдрал, правой подсумок с гранатами подхватил… и тут меня как током шибануло. Черт, думаю, вот попрячемся мы сейчас в каком-нибудь домишке, а сюда, к панцеру, прискачет хваткий, мозгами не обиженный, авровец, и вместо того, чтобы устраивать из зверика развеселый костер, залезет внутрь и нашими же снарядами разберет наше укрытие на очень отдельные кирпичики. Вот смеху-то будет…

Чего-то особо хитрое придумывать у меня ни времени не было, ни желания особого. Поэтому сработал тупо — задрал пушку на предельный угол возвышения, так что она разве что колпак с дымохода снести могла и с двух сторон под казенник — гранаты без кольца. Если кто захочет пострелять…

Оглянулся — а Серко, лось деревенский, все еще внутри, мешок свой распухший в люк пропихнуть пытается.

Я хоть и командир, но после пацана с эрпэгэшкой вежливости подобающей у меня уже не осталось. Поэтому сначала выматерил его хорошенько, в пять этажей с двойным загибом, и потом только добавил:

— Брось, полудурок!

Он на меня оглянулся дико — и продолжил трофеи свои кафешные в люк пихать. Ну что тут, спрашивается, поделаешь? Не в драку же лезть… тем паче, что он здоровее раза эдак в четыре.

Ну ладно, думаю, ты мне за этот мешок еще ответишь.

Вылез, огляделся. Пехотура уже у домика… правильный они домик выбрали, капитальный такой каменный особнячок, двухэтажный, с решеткой чугунной вокруг — и не ломанешься с ходу и не накопишься скрытно для броска. За ними Михеев и Севшин пятятся, Стаську спинами зажимают.

Тихо пока.

Подумал — и как сглазил. С другого конца улицы пулемет заработал. Правда, повезло — стрелок за ним, похоже, был совсем зеленый, пули явно выше роста шли.

Десять к одному спорю, прицел у него был метров на пятьсот выставлен, а не на реальные двести. Для городского боя ошибка типичнейшая!

Догнал своих, кинул Михееву подсумок с гранатами, развернулся. Заряжающий наш сумел-таки мешок свой злосчастный пропихнуть, взгромоздил его на горб, спрыгнул, побежал… взвыло пронзительно над крышами, и между ним и панцером мина рванула.

Я уж было подумал — все, отвернулся. И тут Стаська как взвизгнет:

— Он живой, смотрите, он живой!

Оглянулся — точно, шевелится. Ну, лось… Надо что-то делать.

— Механик, радист, — командую, — к дому! Наводчик — за мной!

Сказал — и запоздало так сообразил, что если сейчас вторую мину с тем же прицелом положат, накроют нас с Севшиным, как несушка яйца. Но — мысль мыслью, а ноги уже сами по себе двигаются.

Добежали. Серко уже оклемался почти, встать пытается — причем вместе с мешком! Я, было, решил, что пожалел Господь дурака — послал все осколки в мешок этот проклятый. Гляжу — хрена-с-два, под ногами лужа красная и расползается, что характерно, неприятно быстро.

— Пан командир, я…

— Лежать! — рявкнул я на него. — Молчать!

Donnerwetter, думаю, жгут нужен, а то и два, если у лося оба копыта перебиты, но накладывать их на месте — верная смерть всем троим.

— Севшин, режь лямки!

Наводчик пистолет в левую перебросил, правой нож выхватил, по лямкам полоснул. Заряжающий дернулся было, начал пасть для вопля возмущенного разевать — тут-то его и достало.

  50