Последние отзывы

  102  

Не знаю, какой петух клюнул их там, наверху… возможно, в этой роли выступил Линдеман со своим корпусом, возможно… нет. И вообще, дурацкое это занятие, — гадание, да еще в условиях тотального отсутствия кофе, хоть натурального, хоть суррогатов.

Комбата больше всего волновало, что мы так и не успели получить обещанное тяжелое вооружение, впрочем, его отсутствие весьма облегчило батальону марш-бросок до Клина. В конце концов, мы ведь десант, не так ли, господа, и должны быть легки на подъем.

Предположения относительно конечной точки нашего дальнейшего маршрута выдвигались самые различные — большинство сходилось на Тамбове или Воронеже, однако назывались и Белгород, и даже Чернецовск.

Ни один из этих прогнозов, однако, не предполагал, что вечером мы все еще будем не дальше Первопрестольной. Точнее — вдоль резервной взлетной полосы Бабушкинского аэропорта в ожидании команды на погрузку.

Лететь нам предстояло вовсе не из-за избыточных запасов керосина в распоряжении главкома ВВС. Просто, как сообщил вернувшийся с совещания у комбрига капитан Ерофеев, синие авиаторы, или, по их собственному выражению, военлеты, массированным налетом в пух и прах раздолбали участок железки за Тамбовом. Восстановить движение раньше чем через три дня железнодорожники не обещают, что, по мнению высокого командования, является сроком категорически неприемлемым… вдобавок никто не может гарантировать, что господам синим не захочется повторить однажды удавшееся и, возможно, пришедшееся им по вкусу развлечение.

Правда, лететь мы будем все равно не в Тамбов, а в Воронеж, ибо только там наличествует относительно современная бетонная полоса.

Новость сия особенного воодушевления у личного состава, естественно, не вызвала. Кто-то из прапорщиков, кажется, это был даже Дейнека, осмелился робко поинтересоваться, будут ли прикрыты истребителями наши транспортники, на что Ерофеев вполне серьезным тоном отозвался, что истребительного прикрытия не будет по причине отсутствия оного. Но прапорщик может не опасаться, командование все предусмотрело и именно потому перелет пройдет ночью.

Мне немедленно захотелось спросить, известно ли командованию о существовании таких творений человеческого гения, как теплопеленгатор и радиолокационный прицел, однако я все же промолчал, понимая, что ответом мне будет лишь встречный вопрос: откуда о сих чудесах техники проведал я сам. Кроме того, лично я вообще не верил, что авиаторы РевЮгСовета так уж часто вылетают на «свободную охоту» за линию фронта даже средь бела дня. Вот если бы им удалось прознать о грядущей переброске… но в подобном прискорбном случае наличие эскорта мало что изменит, слишком уж большую и тихоходную мишень являет из себя транспортный «Сикорский».

Карета, то бишь самолет, была подана лишь после девяти, а за несколько минут до этого к ангару, где мы томились в его (самолета) ожидании, подъехали четыре грузовика, причем не каких-нибудь «Форд-Володей», а «Бедфорды-1300», мощные красавцы с доверху набитыми кузовами. Сказка, да к только, все это добро — содержимое кузовов, конечно, а не сами грузовики — предназначалось нам. Три пускача, три миномета, буксируемая автомат-зенитка «ка-двенадцать», в девичестве «эрликон», новенькое, еще пахнущее свежей краской, а остальное — боеприпасы. Черт побери, с этим можно воевать… как это делают богатые люди.

Я уж даже заволновался, сумеем ли мы, впихнув сие богатство в самолет, уместиться там сами. И, в случае если сей подвиг нам все же удастся, сумеет ли самолет оторваться от земли. «Сикорский» ВТ-52 «Галеон», конечно, туша большая и штатно поднимает как раз сто тридцать десантных душ… и еще сорок в перегруз, но равны ли эти четыре десятка содержимому кузовов? Сомневаюсь.

Похоже, пилотов транспортника обуревали схожие чувства: уж больно долго они переговаривались с капитаном Ерофеевым, и хотя обе высокие договаривающиеся стороны умело сдерживали эмоции и не поднимали тон выше громкого шепота, накал оной беседы ощущался явственно. В конечном итоге командир экипажа, немолодой толстяк-подполковник обреченно махнул шлемом и направился к трапу, бормоча под нос нечто очень задушевное. Когда он проходил мимо меня, я сумел расслышать окончание фразы: «…один знает, как мы со всей этой херней попробуем взлететь!»

Стоявший неподалеку прапорщик Дейнека также расслышал сию фразу и явственно, даже с учетом режуще-белого света ангарных прожекторов, побледнел. Мне, признаюсь, стало жаль юношу — успев за последние месяцы привыкнуть к мысли о возможной смерти на войне, он все же еще не был готов распространить сие понятие на гибель из-за того, что какая-то дюралевая сосиска о шести моторах возомнила себя равной ангелам господним. Правда, ответить на его вопрос о парашютах я не успел, — меня опередил Волконский, страшным шепотом поведавший бедолаге-прапорщику, что парашюты нам не потребуются, ибо на той высоте, где будет ползти перегруженный «Галеон», они более чем бесполезны: раскрыться купол, может, и успеет, а вот погасить скорость — уже нет. Зато у тех, кто уцелеет при падении, будет вполне реальный шанс попасть в книгу мистера Гиннесса, как у выживших при самой низковысотной катастрофе в истории авиации.

  102