Особенно,... 
63 
— Я не смог с ней быть, когда она умирала, и не успел принести то, что могло ее спасти.
— Мы неспособны всюду и везде успевать, как бы нам всем этого ни хотелось. И в том частенько нет нашей вины. Подумай над этим. Тигр, за мной!
Страж нырнул, и пес, подняв тучу пепельных брызг, бросился следом за хозяином. На меня внезапно нахлынул мальчишеский азарт, я сбросил рубашку и с разбега тоже нырнул в теплую, искрящуюся от соприкосновения с кожей воду. Луна пронзала ее насквозь, я видел песчаное дно, голое и пустое, и, сделав несколько гребков, вынырнул на поверхность.
Работая руками и не забывая правильно дышать, я довольно быстро нагнал Пауля и фыркающего пса, плывущих к далекому берегу. Старый страж, кажется, даже не заметил меня, и его скоро поглотил туман, внезапно поднявшийся над водой. Плот, выползший из белесой дымки, точно мифический Левиафан, медленно проплыл мимо меня, и я увидел, что на нем сидит Рансэ в шляпе со страусиным пером и в обнимку с бутылкой вина. Он помахал мне рукой:
— Спасибо, Людвиг. Отличная работа. Я знал, что на тебя можно положиться. Нет-нет! Ко мне тебе пока еще рано. Плыви дальше, не стоит задерживаться здесь дольше, чем это требуется.
Туман скрыл его, и я продолжил плавание. Но скоро мышцы стали уставать, река казалась бесконечной, точно море, и я лег на спину, чтобы отдохнуть. Пахнущий медом и земляникой ветер в один удар сердца разогнал туман, обнажив пепельное небо, на котором появились тысячи седых звезд, складывающихся лишь в одно созвездие — Кинжал Стража, обычно видимый только зимой высоко в горах.
Отдохнув, я снова поплыл, уже немного жалея о том, что залез в реку, которая внезапно превратилась в озеро, и от берега до берега оказалось такое расстояние, которое я не смог бы преодолеть даже за несколько часов.
Огромная змея с серебристой чешуей и глазами Софии вынырнула из воды рядом со мной, и мои руки коснулись мощного змеиного тела, источающего аромат кедровой смолы. Как только я оказался у нее на спине, она рванулась вперед, все больше наращивая скорость, и вода вокруг нас забурлила.
Ветер радостно дунул мне в лицо, взлохматил мои мгновенно высохшие волосы, звезды размазались по куполу небосвода, потеряли форму, стирая изображение знакомого созвездия. Это было как во сне. Это и было сном. Мы летели сквозь ночь, через череду туннелей, мимо зеркальных озер, пепельных лесов и низких острых скал, на верхушках которых горели серебристые огни.
Эта иллюзия полета продолжалась недолго, но от нее захватывало дух, и, когда мои ноги коснулись твердой поверхности земли, мне показалось, что еще немного — и я смогу полететь без всякой помощи. Змея, изящно развернувшись, нырнула в воду, оставив лишь круги, расходящиеся к прибрежным камышам. И я направился вперед.
Тропка заросла огромными лопухами, на их листьях серебрились мелкие капли крови. Хартвиг ждал меня на обочине, заложив руки в карманы и улыбаясь уже знакомой мне неуверенной улыбкой.
— Плохие из нас с тобой заговорщики. Ничего у нас не вышло.
— Кто это сделал с тобой?
— Не знаю. Ведь это твой сон, Людвиг. — По его глазам я видел, что он просто не желает говорить правду. — Ты хочешь проснуться?
— Было бы неплохо.
— Тогда дойди по тропе до конца. Я могу тебя проводить…
Я кивнул, и мы пошли бок о бок. Я и человек, который мог бы изменить мир, но обстоятельства оказались выше наших желаний.
— Иногда я начинаю задумываться, а был ли я первым? — внезапно сказал Хартвиг.
— Что? — не понял я.
— Первый человек с таким даром. Ведь молний много, и иногда они попадают в людей, а те порой выживают. Как я, к примеру. Представь себе, что я не был уникален. Что были еще такие же, как я. Способные очищать людские души от грехов, делать их чистыми.
— Никогда о них не слышал.
— А кто слышал обо мне? — с некоторой грустью спросил он. — Ну кроме тебя и еще двух десятков человек. Никто. Если кто-то и был, то, боюсь, он кончил также. Уснул где-то среди этих лопухов и уже не смог проснуться. Знаешь, о чем я жалею больше всего? О том, что, когда я был глуп, у меня и мысли не проскочило научить тебя, когда была такая возможность.
Я посмотрел на него и сказал:
— У тебя есть шанс это сделать прямо сейчас.
— Ну, нет! — покачал головой Хартвиг. — Я растерял свою наивность где-то в этих проклятущих придорожных лопухах. Ты не очень долго проживешь с таким знанием и присоединишься к целой череде безымянных героев, о которых никто не помнит. Так что пусть оно канет в небытие до той поры, пока провидение самостоятельно не найдет себе другого дурака. Тебя ждут. Вон там. Бывай, Людвиг.
63 
