Последние отзывы

  46  

– Сторонкой, оно, конечно, можно попробовать. Многие пробовали… кой-кого даже и находили после. Не целиком, понятно, но по одеже узнать было можно.

– Это что ж, значит, получается? – после долгой паузы уже тоном ниже произнес Николай. – Поездом нельзя, ножками али еще как – тоже. Что остается-то? По морю, что ль?

– Полагаю, – вкрадчиво произнес «доктор», – именно к этой мысли нас товарищ Бобров и подводил… не так ли? Что ж, Владивосток – крупный порт, товарищу Рыбаку морского опыта, как говорится, не занимать, да и я сам кое-что умею, – с ноткой мечтательности добавил он, явно вспоминая далеко не самый неприятный момент своей биографии. – Наймемся на трамп до Фриско, оттуда на поезде через Штаты… Я в чем-то не прав? – удивленно спросил он, видя, как хозяин качает головой.

– Не так-то все просто, товарищ. В Сан-Франциско уж боле месяца как ничего доплыть не может. Множество кораблей от цунами пострадало, но дело даже не столько в этом, – хозяин перешел на шепот, – несколько кораблей, что вышли уже после землетрясения, вернулись назад, с полдороги. Точно ничего не известно, но слухи, товарищи, ходят, и весьма странные. Говорят, что…

– Слухи, – холодно произнес «доктор», – меня мало волнуют. Если нельзя плыть напрямую – будем добираться хотя бы до Шанхая. С ним-то, надеюсь, пароходное сообщение пока не прервалось?

– Не прервалось, – подтвердил Бобров. – Только доложу я вам, не так-то это просто будет – попасть на корабль. После катастрофы… и слухов… многие капитаны просто боятся выводить корабли в море, так что с матросами, да и не только с матросами, в порту, как понимаете, явный переизбыток. Попасть сейчас на корабль, не имея нужных знакомств… или хотя бы надежных рекомендаций… боюсь, будет весьма сложно.

– Так что ж получается! – Николай в сердцах треснул кулаком по стене, едва не прошибив насквозь хлипкую фанеру. – Нам в энтом чулане и дальше сидеть?!

– Есть один план, – медленно, словно бы нехотя, начал Бобров. – Вчера на сходке предложил один товарищ, из студентов, довольно толковый малый… и эта идея, на мой взгляд, стоящая. Нам стало известно, что флотское начальство готовит один из кораблей к экспедиции на восток, надо полагать, – не удержался он от шпильки, – для проверки тех самых слухов, о которых вы, товарищ Щукин, изволили столь пренебрежительно отозваться.

– И как же нам попасть на его борт? – скептически осведомился «доктор». – Военные, конечно, не любят жандармов, но вряд ли эта нелюбовь простирается настолько далеко, чтобы переправить через океан двух разыскиваемых охранкой.

– Организовать это, конечно, будет весьма непросто, – сказал Бобров. – Но, как я уже сказал, у нас есть одна хорошая идея…

Можно было ожидать, что спасенные жертвы кораблекрушения с «Фальконета» заполнят некоторую пустоту, образовавшуюся на корабле после того, как часть команды была оставлена в лагере у Зеркальной бухты. Ничуть не бывало: за исключением отправленного в лазарет бывшего старпома Рэндольфа, выжившие обосновались, по приказу капитана Колчака, на палубе, где сразу стало тесно. Теперь корма «Манджура» напоминала табор мертвых цыган. Мертвых – потому что веселья, танцев и медведей на веревке не следовало ожидать от людей, до конца не поверивших еще в собственное избавление. А еще потому, что смердело от них, несмотря на помывку, изрядно.

Поэтому Дмитрий Мушкетов предпочитал коротать часы на носу корабля, куда ветер не приносил иных запахов, кроме соленой морской пыли и водорослей. Тут можно было сделать вид, будто на корабле ничего не изменилось, кроме того, что берег теперь виднелся не по левую руку – по бакборту, а совсем наоборот. «Манджур» возвращался на север, продвигаясь галсами против течения. Машины капитан приказал не заводить, и дорога угрожала занять куда больше двух суток, которые отняло плавание к рифам, на которых гнил «Фальконет».

Однако, выбравшись в очередной раз из тесной каюты, молодой человек обнаружил, что облюбованное им место у поручней занято.

Большую часть одежды спасенным пришлось бросить: ее невозможно было даже пустить на ветошь. Женщина была одета в матросские штаны и тельняшку. Мушкетов бы на ее месте окоченел через пять минут – ветер с океана дул холодный и сильный, – но казалось, ей было все равно.

– Простите… – машинально пробормотал молодой ученый и тут же одернул себя: вряд ли азиатка знала русский.

Женщина обернулась к нему.

  46