Особенно,... 
147 
– Так точно, командир, – рыжая отвечает. – Можешь считать, что левой башни уже нет.
– Ну, это мы еще посмотрим. Остальные занимают позицию в лесу напротив правой башни и по тому же сигналу что есть духу несетесь к воротам. Вопросы есть?
– Командир, а вы?
– Так ворота ж заперты?
– Отвечаю по порядку, – говорю. – Я сейчас спокойно, не торопясь, подойду к воротам, вежливо постучусь в них и попрошу открыть их.
– Товарищ командир, – озадаченно так спрашивает Илени, – а если они вам не откроют?
Кара и Лемок прыснули. Я попытался улыбку скрыть, но не вышло.
– А я, – говорю, – так вежливо постучусь, что откроют обязательно. И нараспашку.
На этот раз все засмеялись, и Илени громче всех.
– Так-то лучше, – говорю. – А то я уж и сам от ваших постных лиц приуныл. Вы ж у меня орлы, так и смотрите… соколами. И вообще – нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики.
– А мы большевики? – Гвидо спрашивает.
– Нет, – отвечаю. – Вот возьмем, тогда и посмотрим. Насчет первичной партячейки. А пока… По-о местам!
Ну вот. Разослал я свою команду по позициям, напоследок еще раз проинструктировал, чтобы, не дай боги, не высовывались раньше времени, но и не заснули, а сам стал готовиться к героическому броску. Взрывчатку в одну сумку сложил, гранаты и диски запасные – в другую, основной диск тоже пока отсоединил. Расстелил на траве эльфийскую плащ-палатку – или плащ-накидку? – чудо камуфляжного искусства, прикинул, и присыпал еще на всякий случай пылью с дороги. На этой Темной стороне вся трава, по-моему, вялая да жухлая.
Приготовил все, глянул на часы – полтора часа до обеда. Черт, думаю, не сообразил ребятам сказать, чтобы перекусили напоследок. Уходить-то быстро придется, не до еды будет Хотя… может, оно и к лучшему. Еды той, конечно, сухофруктов этих, эльфиянских, с гулькин нос, но все-таки лучше, когда кишки перед боем пустые. Очень уж неприятная штука – перитонит. М-да.
Ладно. Проверил я все снаряжение еще раз, напоследок, а потом подложил мешок с оставшимся имуществом под затылок, да и отключился. Отключился, не в смысле заснул, а просто отгородился от всего окружающего, заслон мысленный поставил и полежал с открытыми глазами.
А когда время наступило – выдвинулся на край леса, натянул накидку и пополз.
Пополз я вдоль дороги, метрах в четырех от нее.
Расчет простой – ворота примерно посреди стены, то есть дорога просматривается с обеих башен. А общая, это зачастую значит – ничья. У каждого из попок на башнях свой отдельный сектор немаленький – тут вообще-то эти олухи темно-зеленые явно недодумали: мало одного человека на такой пост. То ли обленились они тут вконец, в тылу сидя, то ли обнаглели от безнаказанности, что, в общем-то, примерно одно и то же. Поэтому, даже если кто в эту сторону и глянет, то – только на саму дорогу. А чуть в стороне уже как за каменной стеной.
Все это я, конечно, еще сидя в лесу продумал, а сейчас еще раз про себя повторил. В основном, наверное, для самоуспокоения. Ну, в самом деле, Малахов, первый раз, что ли, так ползешь? А как ты тогда к дзоту на гранатный бросок дополз? Там, правда, расстояние поменьше было, метров сорок всего, зато за пулеметом не какой-то там орк недорезанный стоял, а отборный фриц, и так хорошо воздух над макушкой трассирующими стриг, что все время, пока полз, волосы шевелились.
А тут – ну, ползти, правда, побольше раз в десять, зато и не ждет меня никто, повизгивая и суча ножками от нетерпения. А мне что, мне сейчас главное – не торопиться. И вообще – меня тут нет! Я просто кочка. Маленький, продолговатый холмик, поросший вялой, пожухлой травой, точь-в-точь такой же, как и вокруг.
Первые сто метров я за сорок минут прополз. Глянул на часы, отметил, еще даже сам себя похвалил. А потом спохватился – черт, часы-то снять надо было. Во-первых, мало ли что, вдруг да блеснет стеклом, а во-вторых – жалко ведь. Когда еще местные гномы производство ручных хронометров наладят? А в бою всякое может приключиться, на то он и бой.
Ладно. Что уж сейчас жалеть. Была бы голова цела, а с часами как-нибудь разберемся. В крайнем случае, и без них тоже жить можно.
Главное – не спешить. Левой, правой, левой, правой. И медленно-медленно. Чем медленней, тем лучше. Тем незаметнее это выходит.
Помню, мне в разведроте сержант Молянин что-то вроде фокуса показывал. Руку на стол положил, а сбоку, на торце, зарубку сделал. Ну и говорит – смотри, парень, и как только заметишь, что шевельнусь – сразу кричи.
147 
