Особенно,... 
126 
Полез он снова в стол, вытащил очередной свиток, поплоше – ленточка всего одна, и печать тоже не очень, обычная коричневая. У меня, правда, все равно опять шерсть на загривке дыбом встала.
– Вот, – говорит, – приказ о выделении тебе десятка из последнего пополнения. Самому читать не советую – ты пока к местным выражениям не привычен, а наша канцелярия такие перлы выдает, что и меня порой дядька Кондратий хватает. Отдашь его графу Леммиту… заодно и про старшину спросишь. С ходу он тебе, конечно, толкового полусотника из-под земли не родит, так что лучше проси десятника. Сам его и повысишь. Власти у тебя теперь на это хватит, зато человек тебе по гроб обязан будет. Опять же… если десятник хорош, так и люди у него не последние.
Как говорил в таких случаях старшина Раткевич: «ню-ню». Десяток – это, конечно, больше, чем один я, а вот на роту, пусть даже очень отдельную, не тянет при всем желании. С учетом неизбежного отсева – ну не верю я, что мне сразу готовых нибелунгов пришлют – считай, если пять-шесть годных… ограниченно… наберется, и то счастье.
– В этот раз к нам городское ополчение подошло, – продолжает Клименко. – Оно, наверное, и к лучшему. Крестьяне здешние, народ, мягко говоря, темный, верят исключительно в магию и ее же боятся, как черти ладана. Пока отучишь их при каждом выстреле оземь хлопаться, семь потов сойдет. А горожане в этом отношении малость покультурнее, но и к природе тоже привычные. Города-то эти… с наш райцентр, а то и колхоз хороший.
– Ясно, – говорю.
– Ну а раз тебе ясно, – ласково так говорит товарищ комбриг, – тогда вперед. Действуй… разведка.
Хоть бы, думаю, пожелал чего напоследок… ни пуха ни пера, например. Я бы тогда его к черту послал. Мелочь, а приятно.
Встал, свитки со стола сгреб.
– Разрешите идти, товарищ комбриг.
Комбриг тоже из-за стола встал, плечи расправил и вдруг руку мне протянул. Здоровая такая лапища, вся рыжей шерстью заросла, хоть стриги да сдавай.
– Надеюсь я на тебя, разведка. Ты уж… не подведи.
И так мою ладонь стиснул, что я аж чуть не присел.
* * *
Опомнился я только внизу лестницы. К стенке прислонился, затылком холодный камень нащупал и попытался спокойно обстановку прокачать. Пока время позволяет.
Что, думаю, Малахов, понравилось героя-одиночку изображать? Никому ничего не должен, ответственность ни за кого не несешь – ну, понятно, кроме рыжей, слуги моей ненаглядной, но это случай особый. Захотел – в разведку сходил, захотел – черного мага завалил. Курорт! Прям тебе Минводы с Пятигорском или… как там у фрицев… Баден-Баден.
А вот кончился твой отпуск, старший сержант. Теперь на тебе десять душ… или одиннадцать, смотря как они этого десятника считают. Плюс рыжая. Итого – двенадцать. Прям как апостолов. Ну и я, соответственно… весь в белом. Нет бога, кроме капитана, и старший сержант – пророк его – так, что ли?
Ладно.
Пошел я искать этого… графа Леммита. То еще занятие, доложу. Первый же встречный меня чуть не доконал. А ведь я этого слугу минуты две выбирал, чтобы с виду был посмышленее. Наконец выбрал парнишку лет шестнадцати, нарядного, что твоя кукла, весь в шелках и бархате, нос еле-еле из-за кружев виднеется – короче, должность пажа большими буквами на лбу написана. Ну я его и спросил. У него сразу глаза на пол-лица сделались. С минуту он ими хлопал, а потом осторожно так спрашивает: «Простите, благородный господин, а какой у него герб?»
Тут-то я в голубой туман и выпал.
Хорошо, думаю, не хотите по-хорошему, значит, будем по-нашему. Вопрос – где располагается пополнение? Ответ – в палатках, в поле перед замком, потому как в самом замке места не хватит, даже если всю эту рыцарскую братию из конюшен выселить и трехъярусные нары установить. Ну а уж если и они не смогут помочь свое непосредственное начальство отыскать, тогда уж остается только идти на поклон к Елике и выпрашивать у нее путеводный клубочек. По-другому никак.
Обошлось. Побродил я по этому лагерю – тот еще цирк. Почти что в прямом смысле. Шатры такие, в разные цвета размалеванные, ну и народец, что вокруг мельтешит, – не знаю, кто как, а я шутов гороховых примерно так и представлял. Запахи, кстати, тоже соответствующие. Слоновник лучше пах.
Скорее всего, конечно, по местным меркам это самая что ни на есть обыденность. Но вот только глядел на это поле и очень живо представлял, что с этим балаганом один-разъединственный «мессер» мог бы сотворить. Кровавая каша – это ведь не просто слова, их кто-то понимающий сказал, кто видел.
126 
