36 
— Нет…Проката нет. Но я интересуюсь людьми. Так что я знаком с достижениями вашей науки.
— Кто ты? В смысле… ммм… Ты интересуешься людьми…Ты тоже Повелитель какой-нибудь фигни как Маэль?
— Я ангел, малышка. — Снова эта мягкая, почти смущенная улыбка. Ангел значит…Ну теперь понятно откуда в нем столько мягкости. Святоша блин!
— И как ты оказался в аду, ангел? Насколько я знаю таким как ты место на небе. И такие как ты женщин не воруют! — Меня настолько сбило с толку его признание, что я начала беситься.
— Я падший ангел. Мне предложили выбор: Ад или смерть…
— И ты выбрал Ад. — Странный ангел. Странный выбор. — И почему ты пал?
— Этого я тебе сказать не могу, малышка. — Он нахмурился, словно я спросила о чем-то очень личном. Сам факт, что он был падшим ангелом напряг меня. Я не понимала, как кто-то может рискнуть Божественным раем. Ради чего? Что может быть лучше вечного блаженства? Я решила озвучить свои мысли. Таки не часто общаюсь с падшими ангелами.
— Но почему? Тебе на небе плохо жилось? Почему ты выбрал Ад, а не смерть? Разве это не должно быть для тебя страшнее всего? — Мне было так интересно, так я была взволнована, что встала с пола и уселась на кровать. Близко к нему, но можно читать эмоции с лица. По крайней мере, попытаться.
— Какие сложные вопросы ты задаешь, малышка. — Он покачал головой и черные кудри заколыхались, распространяя древесный, дурманящий запах. — На небе мне не плохо жилось…Но я не знаю как это объяснить. Люди склонный думать что там облачка, блаженство и вечное счастье…Это правда, но только от части. Люди тонут в этом, не замечая ничего вокруг. Рай для них. Но те, кто обеспечивает этот рай, живет по-другому. Аналог этого ты видишь в Аду. Повелители мучают людей, но едва ли мучаются сами. Это просто их работа, если это можно так назвать. Они не зло, и мы не добро. Мы просто поддерживаем баланс. Мы просто существа носящие Силу и оказавшиеся по разные стороны. Это не плохо и не хорошо, но это так есть. Ангелы и прочие служители Рая не купаются в наслаждениях, нам выдают его скупыми порциями. Существует строгая иерархия, идет постоянная борьба за власть, и тот, кто оказывается более слабым, скатывается в самый низ. В этом смысле Рай не отличается от Ада. Не для людей, а для служителей. Даже в Аду с этим проще. Нет такой острой борьбы и давления сверху. Рано или поздно от этого устаешь. Ты даже удивишься, сколько падших ангелов живут на земле и в Аду. Но в Рай им уже не вернуться никогда. Не смотря на все наши заслуги нас никогда не простят… — Его лицо стало жестким. Я поняла, что этот рассказ причиняет боль. Боже…Падший ангел все равно скучает по Раю… Эта мысль меня ужаснула. Как будто я встала на его место. Сердце защемило от боли, которой я никогда не испытывала. Мне было сложно представить, что такое покинуть Рай. Может это как наркотик? Ты не хочешь желать, знаешь, что тебя он поработит, но все равно стремишься к нему…Как страшно..
— И ты решил спуститься на землю? Что же ты такого сделал, что тебе предложили такой выбор? Ад — Это твое наказание? — Я решила зайти с другой стороны, обернуть слабость ангела против него, заставить выдать свои секреты. Может это и жестоко с моей стороны, но жить спокойно, не зная, что он натворил, я не могу.
— Если ты волнуешься что убил кого-то или сделал что-то еще хуже, то не стоит. Я не проявлял жесткости. Но нарушил запреты, за что и был наказан. Жизнь здесь предпочтительнее смерти.
— Как такое возможно? Я имею ввиду как тебе здесь может быть лучше смерти? — Я совсем не понимала его логики. Для меня Ад был страшен, не смотря на то что меня не пытали. Для него же Ад должен быть страшеннее в двойне т. к. он познал Рай. Все это было так странно и запутано, что голова шла кругом. Видимо мой человеческий мозг еще не скоро с этим разберется.
— А почему нет? Как и в Раю, я имею дом, слуг и все что мне угодно. Меня не пытают, ни к чему не принуждают. Я волен делать что пожелаю. — Вот я окончательно запуталась. Если ему тут так хорошо, от чего же такая боль в его глазах? В чем тогда вообще стоит его наказание? Только в том что его отлучили от Рая? Память услужливо подсказала строки, от которых у меня слезы навернулись на глаза.
— Ты думаешь, что тот, кто видел Бога, кто радости небесные вкушал, не мучится в десятке тысяч адов, лишась навек небесного блаженства? — Эти слова я потрясенно прошептала. О Боже!
— Малышка… — Даниэль удивленно смотрел на меня, будто я точно выразила его боль словами британского поэта. Я задрожала от его печального взгляда. Да, это правда. Черные глаза ангела говорили мне об этом, об этом говорила боль, плескавшаяся в них. Как страшно!
36 
