Последние отзывы

  49  

— Ты чего, клыкастая? — тут же разозлился он.

— Знаешь, что я подумала? — Дэй даже не стала реагировать на явную грубость, — Златко, ты со своей способностью и, я бы сказала, страстью влезать куда не просят, ввязываться во всевозможные расследования уже настолько известен, что, может быть, поэтому к тебе и обратились. А? — От избытка чувств она даже хлопнула приятеля по плечу. Надо заметить, гаргулья почти всегда избегала физического контакта. Насколько это возможно при таком тесном общении, — А таким способом — в смысле, что шкатулку послали — можно тебя сразу на крючок подсадить.

— Но зачем? Что я должен расследовать?

— Может, именно это исчезновение девушки?

— Это же так давно было.

— Значит, у того, кто послал тебе эту шкатулку, имеются причины считать, что даже сейчас еще можно докопаться до истины.

— Ой, не могу вас слушать, — скривился Грым. — Такие идиотские предположения еще нужно было придумать! Клыкастая, у тебя просто талант ко всякого рода глупостям!

Гаргулья, не раздумывая, запустила в тролля каменным кулаком. И это было не заклинание. Она просто чуть изогнулась, чтобы достать, и ударила. Затевавшуюся драку уже привычно и почти машинально прервали Златко и Калли. Ива не удержалась и зевнула. На нее тут же недобро уставились Дэй и Грым, одновременно и очень похожими взглядами. Травница невинно улыбнулась. Ей давно хотелось проверить теорию о том, что для большинства ссор тролля и гаргульи жизненно необходимы… зрители. Они в принципе все подозревали это достаточно давно, но вот так явно использовать… Эльф и Бэррин с новым интересом посмотрели на травницу, она же сделала непонимающее, но очень милое лицо и уточнила:

— Так мы сейчас опять идем в книжный магазин? Или домой?

Двое сидели в изящной гостиной, наполненной как старинными, так и относительно современными предметами обстановки и декора. Вещи казались, да и были из разных эпох, выполнены в совершенно противоположных стилях, однако, поставленные рядом и именно в подходящих местах, они составляли единую и весьма изящную композицию. Но собеседники мало обращали внимания на обстановку. Они были поглощены новым совместным делом и распитием напитка. Судя по запаху, это был чай с какими-то — как, несомненно, отметила бы Ива, будь она здесь, — малоизвестными в этой части континента травами. Удовольствие отражалось в глазах обоих, заставляя их сверкать ярче обычного. Хотя и тот и другой пытались это скрыть. Все же это был торг, а стало быть игра, поэтому нельзя отходить от роли.

— Ну что? Как они тебе? — спросил тот, кто сидел ближе к окну и довольно щурился, ловя последние закатные лучи.

— Разве так можно говорить? — Второй сделал глоток и некоторое время молчал, оценивая вкус, впрочем, комментировать его не стал. Лишь сделал для себя пометку — изменить кое-что в рецепте, — Нужно в деле смотреть.

Первый и не ожидал другого ответа, но все равно недовольно скривился. Правда, мина не особо удалась из-за подначивающе-лукавого взгляда. Глаза у него были темные и будто подсвеченные изнутри.

— Так давай тогда устроим что-нибудь этакое.

— Испытания? — Мужчина задумчиво провел пальцем по краю чашки.

Второй захохотал.

— Мы же не боги, мой дорогой, испытания-то устраивать. Поменьше пафоса, мой друг, поменьше пафоса.

Теперь скривился второй.

— Никакого пафоса, — с нарочитым равнодушием произнес он, — И я тебе не друг! — А вот это уже резко и эмоционально. Оба эти существа слишком любили поддаваться своим страстям и желаниям, чтобы долго выдерживать мину безразличия. Перед теми, для кого не было в этом насущной необходимости.

Ответом ему был смех. Веселый и чистый. Будто второго собеседника никогда и ничто не тревожило в этой жизни.

И одновременно будто отданы были неслышные приказы: от слов этих существ закрутилась рулетка ситуаций, которые так часто принято считать судьбой.

В эту ночь шкатулку решили оставить в гостиной домика парней, а не брать в чью-либо спальню. Ее влияние на сны или общее состояние, конечно, не доказано, но очень уж подозрительны происходящие вокруг нее события. Решение было правильным, но, как часто случается с правильными решениями, не сработало. Теперь странные и жуткие сны посетили каждого из юных волшебников, спящих в этом доме. Сюжеты разнились, но в них было много общего. Кто-то кричал, полыхала боевая магия, сотрясая все вокруг, и кони, кто с всадниками, кто уже без, неслись по изборожденной взрывами равнине. Командиры громко выкрикивали приказы, и они отчего-то отдавались болью в груди. Холодная обреченность сковывала разум. Мысли по-прежнему были четкими, однако то, что они выдавали, совсем не способствовало выполнению этих громких, вывертывающих душу команд: по сути, это был просто счет шансов на выживание. И каждый из юношей понимал, что тот человек, мысли которого на эти несколько минут им удалось поймать, выполнил приказ. Офицер и воин, он не мог иначе. Только что стало платой за выполнение этого долга? Им всем думалось, будто они знают. И это знание казалось еще более страшным, чем предчувствие беды, что стало заполнять их разум совсем недавно.

  49