Глава 29

Здесь и там

Бейли Хокс

Он едва не удержался от того, чтобы нажать на спусковой крючок, когда увидел смутный призрак Салли Холландер в лице твари, напавшей на Хулиана Санчеса. Красота Салли трансформировалась в смерть, стилизованную под змеиного бога. Но если Салли и превратилась в это существо, то теперь оно никак не могло быть Салли и не могло снова стать ею. А если бы он замялся, его бы укусили. К каким последствиям приводит этот укус, Бейли еще не знал, но полагал, что скоро выяснит на примере Хулиана Санчеса.

Всегда и везде Бейли оставался оптимистом даже в самых сложных ситуациях, как в мирной жизни, так и на войне, и не сомневался, что сохранит этот настрой и теперь, потому что не находил ничего нового в трудностях и угрозе смерти. Но утрата Салли Холландер, конечно же, отличалась от других утрат, которые ему доводилось понести, за исключением разве что утраты матери. Морским пехотинцем он терял друзей, и это причиняло боль, но все знали, что могут умереть на поле боя, никто не выбирал такую жизнь, не принимая связанного с нею риска. Салли — домоправительнице, кухарке, хорошей женщине, милому человеку — вероятно, пришлось многое пережить в молодости. Нанимаясь на работу к сестрам Капп, она не рассчитывала, что ее изнасилуют — случившееся с ней тянуло на изнасилование — и убьют в «Пендлтоне». Несправедливость ее смерти потрясла Бейли как ничто другое. Всю жизнь он видел, что с его миром что-то не так, потому что над добродетелью смеялись, а беспринципности аплодировали, и теперь ему открылось будущее, к которому привело такое положение вещей. Пройдя через этот кризис живым, он намеревался долго скорбеть по Салли, но злость осталась бы при нем еще дольше, злость на идеи и силы, которые вели цивилизацию к такому финалу.

Чтобы направить злость на правильные цели, чтобы понять истоки этого ада на земле, следовало понять, что здесь происходит. И когда Карби Игнис, с горящими интересом глазами, направил луч фонаря на стену, Бейли осознал, что ошметки мозга этой твари гораздо темнее, чем у людей, темно-серого цвета с вкраплениями серебра. Крови он не увидел.

— У него что-то вроде остаточной жизни, — отметил Кирби.

Бейли в тревоге глянул на труп демона.

— Что? Где?

— Мозговое вещество, — уточнил Кирби. — Оно ползет.

Вместо того чтобы соскользнуть под силой тяжести на пол, вязкая масса распространялась во всех направлениях, светлея по мере уменьшения толщины слоя. Примерно так же вела себя жидкость, попав на сухой и пористый материал. Но, приглядевшись, Бейли осознал, что растущее темное пятно на стене — не влага, расползающаяся по сухой штукатурке. Все это напоминало копошащуюся массу невероятно маленьких существ, таких маленьких, что ни одно он не смог бы разглядеть, микроскопических существ, которые становились видимыми лишь в большом количестве, как общность.

— Активность уменьшается, — прокомментировал Кирби. — Похоже, они не могут долго функционировать вне замкнутого черепа.

— Они? Что за они?

Кирби замялся, почесал подбородок свободной рукой.

— Что ж, я не могу знать наверняка… но, даже если я наполовину прав… вы смотрите на миллионы… нет, сотни миллионов микроскопических компьютеров, нанокомпьютеров, способных передвигаться, чтобы вновь оказаться, раз уж возникла такая необходимость, в подходящей питательной среде.

— И что это, черт побери, должно означать?

— Соединенные между собой, сотни миллионов нанокомпьютеров функционировали в мозгу этого существа, по крайней мере, в большей части мозга, если предположить, что в нем остался влажный интеллект.

— Влажный интеллект?

— Биологическое мозговое вещество.

Кирби сместил луч фонаря на выходное отверстие пули в черепе монстра. Периметр тоже покрывала серая жижа, словно оценивая масштабы урона.

— Я полагаю, они прекратят функционировать через минуту, — добавил Кирби. — Хорошо, что вы сразу выстрелили в голову. Возможно, это единственный способ его убить.

  120