13 
— Нет.
— Тогда почему?
— В смысле, почему Святоше пришло в голову, а нам нет?
— Почему мой сын этого захотел?
— Потому что он хочет спастись, — объяснил я, — вы знаете, от чего.
Я не хотел так говорить, но все же сказал: ведь эта женщина пригласила нас туда, чтобы услышать именно эту фразу, — и вот я ее произнес.
Мои слова не испугали его мать, она возразила:
— Есть ведь и другие пути к спасению.
— Может быть. Но этот — самый лучший.
— Ты так считаешь?
— Я это точно знаю, — ответил я. — Священники обретают спасение, обязательно: каждый миг жизни приближает их к спасению, потому что они вообще не живут, а значит, застрахованы от катастрофы.
— Какой катастрофы? — спросила мать Святоши. Она не желала заканчивать этот разговор.
— Той, которая нависла над Святошей, — сказал я.
Лука взглянул на меня. Ему было любопытно, остановлюсь ли я на этом.
— Пугающей беды, — добавил я, чтобы она наверняка поняла.
Женщина пристально смотрела на меня, пытаясь выяснить, что мне известно, насколько хорошо мы знаем ее сына. Или насколько хорошо его знает она. Темная сторона души Святоши проявляется в его поступках, она — в тех тайных подземельях, куда он прячется от солнечного света, его несчастье очевидно, и он ему не сопротивляется; любой, кто оказывается рядом, понимает, что это — катастрофа, и даже, быть может, догадывается, в чем именно она заключается.
— Вы знаете, куда он ходит, когда пропадает? — твердо спросила женщина.
Святоша иногда пропадает, это точно. На несколько дней и ночей. А потом возвращается. Мы это знаем. Мы знаем также кое-что еще, но это касается только нас, его мать тут ни при чем.
Мы отрицательно покачали головой. Потом оба состроили гримасы, чтобы подтвердить: нет, мы не знаем, куда он ходит.
Женщина все поняла. Тогда она заговорила по-другому.
— Вы можете ему помочь? — прошептала она. Это была скорее мольба, чем вопрос.
— Мы с ним общаемся, мы хорошо к нему относимся, мы будем с ним всегда, — сказал Лука. — Нам не страшно. Мы не боимся.
Тогда глаза женщины наполнились слезами, может, она вспомнила о том, какой искренней бывает дружба в нашем возрасте и какой невероятно крепкой.
Некоторое время все молчали. На этом разговор мог бы и завершиться.
Вероятно, ей подумалось, что раз мы не боимся, она тоже не должна.
— А эта история с демонами? Священники вбивают ему все это в голову.
Мы не предполагали, что она так далеко зайдет в своих расспросах, однако ей хватило на это смелости: ведь в сердце наших матерей, в его бездонной глубине, прячется несокрушимая отвага. Они хранят ее в тайне, она всю жизнь в них дремлет, а они ведут себя осторожно и благоразумно, но потом, в тот день, когда решается судьба, эта отвага проявляется в полной мере. И они проводят этот день у подножия креста.
— Демоны пытаются забрать его у меня, — произнесла она.
В каком-то смысле это было правдой. С нашей точки зрения, все эти речи про демонов на самом деле исходят от священников, однако что-то такое все же было и есть в Святоше с самого начала, и оно существовало еще до того, как священники дали этой стороне его души такое определение. Ни один из нас так тонко не чувствует зло, его гибельную, пугающую притягательность — мы боимся его, но нас к нему неотвратимо тянет; и точно так же ни один из нас не обладает свойственной Святоше склонностью к добру, готовностью к самопожертвованию, кротостью, — все это следствия испытанного им ужаса перед злом. Может, и не нужно тревожить этого демона, но ведь в нашем мире любая святость тесно переплетена с необъяснимой привычкой к злу, об этом говорится и в Евангелии — в главе об искушениях Христа; о том же самом свидетельствует и полная тайн жизнь мистиков. Поэтому святые отцы рассуждают о демонах без всякой осторожности, хотя следовало бы проявлять ее, когда речь идет о таком деле. Особенно если имеешь дело с чистыми детскими душами. Но священники ведут себя немилосердно. И неосторожно.
Святошу они буквально вывернули наизнанку своими россказнями.
Мы делаем все, что можем. Стараемся вести себя с ним непринужденно, следуем за ним повсюду, по дорогам добра и зла, — до того предела, до какого способны дойти. Мы поступаем так не только из дружеского сочувствия, но и из искреннего интереса: его искушенность и его манера поведения привлекают нас. Ученики, братья. Сияние его детской святости помогает нам многому научиться, и нам это на пользу. А когда появляются демоны, мы возводим глаза к небу и сражаемся с ними — если можем. Потом мы отпускаем Святошу и ждем, пока он вернется. И забываем о своем страхе, и совершенно нормально общаемся с ним потом, что бы там ни произошло накануне. Мы даже не особо об этом задумываемся, и не задумались бы, если б его мать не заговорила об этом. Вообще-то нам не стоило поддерживать этот разговор.
13 
