— О, Шарлотта, — простонал он. — О, Боже мой!
Ее ответ был равен ее желанию — движение ее бедер, стон на ее губах — и Нед понял, что она была, как и он, захвачена желанием, и любая боль была забыта.
Его движения ускорились, и вскоре каждая клеточка его тела была сконцентрирована на том, чтобы он не излился в нее до тех пор, пока она не достигнет высшей точки наслаждения. Как ему говорили, это необычно для девственницы, но это была его жена — это же была Шарлотта — и он не знал, сможет ли потом жить в мире с самим собой, если не доставит ей удовольствие.
— Нед, — простонала она, дыша все чаще и чаще. Она выглядела такой красивой, что у него навернулись слезы. Ее щеки покрывал румянец, глаза были подернуты желанием, и он никак не мог прекратить думать: «Я люблю ее».
Он видел, что она почти достигла пика. Он не знал, как долго еще сможет сдерживать возрастающую потребность своего тела, и поэтому он скользнул рукой между их телами, его пальцы нашли ее самую чувствительную точку.
Она закричала.
Он потерял контроль над собой.
И затем, как в отлично поставленном танце, они оба застыли и выгнулись в один и тот же момент, движение прекратилось, дыхание прервалось, пока они просто не рухнули на кровать, уставшие и выжатые.
И блаженно счастливые.
— Я люблю тебя, — прошептал он, желая еще раз произнести эти слова, пусть даже и в подушку.
И затем он скорее почувствовал, нежели услышал ее ответ:
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, уткнувшись ему в шею.
Он приподнялся на локтях. Его усталые мышцы запротестовали, но ему было необходимо видеть ее лицо.
— Я сделаю тебя счастливой, — поклялся он.
Она обольстительно ему улыбнулась:
— Ты уже сделал.
Он хотел сказать что-нибудь еще, но не находил слов, чтобы выразить, что у него на сердце, поэтому он лег снова на матрас и притянул ее к себе.
— Я люблю тебя, — сказал он снова, поражаясь своему желанию ежеминутно повторять ей эти слова.
— Это хорошо, — ответила она, — и он почувствовал, что она хихикнула.
Затем она внезапно повернулась, и они оказались лицо к лицу. Она замерла, словно только что подумала о чем-то поразительном.
Он вопросительно приподнял бровь.
— Что, как ты думаешь, сейчас делают Руперт и Лидия? — спросила она.
— А не все ли мне равно?
Она легонько ударила его по плечу.
— Ну, хорошо, — вздохнул он. — Полагаю, мне не все равно, учитывая, что она все еще твоя сестра и что он на самом деле спас меня от брака с ней.
— Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются? — настаивала она.
— Если им повезло, — ответил он, — то тем же, чем и мы.
— Их жизнь будет нелегкой, — признала Шарлотта. — У Руперта нет ни гроша за душой.
— Ну, не знаю, — сказал Нед зевая. — Я полагаю, что они как-нибудь справятся.
— Ты так думаешь? — спросила Шарлотта, закрывая глаза и откидываясь на подушки.
— М-м.
— Почему?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты настырная девица?
Она улыбнулась, хотя он и не мог этого видеть.
— Почему? — повторила она свой вопрос.
Он закрыл глаза.
— Не задавай слишком много вопросов. А то нечему будет удивляться.
— Я не хочу удивляться. Хочу все знать.
Он рассмеялся, услышав ее слова.
— Тогда знай, моя милая Шарлотта: ты вышла замуж за чрезвычайно умного мужчину.
— Правда? — пробормотала она.
Этот вызов он не мог не принять.
— О, да, — сказал он, перекатившись так, чтобы вновь оказаться над ней. — Определенно.
— Очень умного или просто слегка умного?
— Очень — очень — умного, — задорно заявил он. Его тело, возможно, было слишком уставшим для повторения, но это не означало, что он не мог помучить ее.
— Я могу потребовать некоторые доказательства этого ума, — сказала она. — Я … ох!
— Достаточно доказательств?
— Ах!
Ее стоны разорвали тишину комнаты.
Эпилог
Неделю спустя
— Вот вы и дома, миссис Марчбэнкс!
Лидия мечтательно улыбнулась, когда Руперт перенес ее через порог Портмидоу-Хауса. Он не был таким огромным, как Торнтон-Холл, который вообще-то и сам был небольшим, и даже не принадлежал им, по крайней мере, до того момента, когда престарелый дядюшка Руперта не отойдет в мир иной.
Но все это не имело значения. Они были женаты, влюблены, и до тех пор пока они вместе, им было не важно, что они находятся в чужом доме.