52 
— Агата умерла три года назад, — резко начал он, как будто сдерживая раздражение. — Через полтора года после ее смерти я вступил в связь с женщиной, но продолжалась это всего две недели. Мне свойственны все человеческие желания, но я вдруг обнаружил, что гимнастика в постели не доставляет мне большой радости. Так что ты не будешь одной из очереди. Ты будешь единственной. Удовлетворена?
Рой гневно смотрел на Бетти, стоя прямо напротив нее. Очевидно, ее слова задели его за живое. Но она все равно отрицательно покачала головой. Она ответила молча, потому что не могла произнести ни слова из-за подступивших к горлу слез. Удовлетворить ее могла одна лишь любовь Роя, но этого-то как раз и не было.
Неожиданно гневное выражение исчезло с его лица, сменившись какой-то бесцветной усталостью.
— Неужели меня совершенно нельзя полюбить, Бет? — тихо спросил Рой, и она не узнала его голоса.
Сотая доля секунды понадобилась ей, чтобы пробежать сострадательным взглядом по его мгновенно осунувшемуся лицу, и она поняла, о чем он говорит.
Рой не имел в виду любовь в прямом значении этого слова. Скорее всего, речь шла о его неудачном браке, о полуторалетнем одиночестве после смерти жены, о безрадостных отношениях с той, последней женщиной, с которой он провел всего две недели. Бетти припомнила, как Рой поправил ее, когда она высказала предположение, что он не знал поражений в своей жизни. А сейчас он считает, должно быть, что в очередной раз потерпел его. И все больше утверждается в мысли о невозможности искренних человеческих отношений.
Этого Бетти не могла вынести. Она слишком любила Роя, чтобы и дальше изображать равнодушие. Не успев даже задуматься над тем, что делает, она порывисто поднялась на ноги и бросилась в его объятия. Ей страстно хотелось хоть как-то его утешить.
— Ты не должен так думать! Никогда! — Подняв руки и взяв лицо Роя в ладони, она стала покрывать его частыми поцелуями, больше не заботясь о защите собственного достоинства, а испытывая одно лишь сострадание. И любовь. Лицо Роя было шершавым и соленым от морской воды, в нем ощущалось что-то непередаваемо мужское.
Бетти услышала, как он издал какой-то странный приглушенный звук, а затем Рой крепко обнял ее и с властной уверенностью прильнул к ее губам, как будто получив наконец на это право. Она тихонько застонала, но не от боли или страха, а от затмевающего разум удовольствия. Он понял, что она испытывает, потому что его губы сразу смягчились, нажим стал более легким, но поцелуй приобрел новую сладость. Его язык проник между губ Бетти, ввергая ее в водоворот жгучего наслаждения и заставляя плотнее прижиматься к сильному, горящему жаром страсти телу. Ее мысли пришли в полное смятение, когда он стиснул ее до боли и хрипло прошептал, касаясь губ:
— Да, да, Бет, да!
Затем он забрался рукой под ее рубашку и накрыл ладонью маленькую упругую грудь, принявшись нежно, но настойчиво ласкать ее, пока в горле Бетти не родился тихий журчащий звук и она не запрокинула голову. Тогда Рой быстро расстегнул на ней рубашку и стянул ее, тут же отбросив в сторону. После этого он подарил Бетти то наслаждение, которого она подсознательно жаждала, — подхватив ладонями каждую грудь, Рой стал целовать один за другим крупные темные соски, превратившиеся в тугие бутоны. Сначала он целовал их легко и нежно, но затем все сильнее и интенсивнее. Через минуту Бетти уже громко стонала от удовольствия, погрузив пальцы в густые волосы Роя. Наслаждение, которое она испытывала, граничило с болью, но у нее и мысли не возникало отказаться от этих волшебных ощущений. Она знала, что назад дороги нет. И не будет уже никогда. Все ее принципы, желание оградить себя от эмоциональных привязанностей исчезли в мгновение ока. Потому что она любила Роя, любила, даже не догадываясь, что способна на подобную любовь, и чувствовала, что так и должно быть, что и не может быть иначе. Все правильно. И хорошо. Боже, как хорошо…
Продолжая играть языком с сосками Бетти, Рой занялся застежкой на ее джинсах, а потом потихоньку опустил их вниз вместе с белыми кружевными трусиками. И сразу его ладони засновали, едва касаясь, по гладкой коже на внутренней поверхности ее бедер, по трогательно обнажившейся попке, по нежному животу. Испытывая все новые и новые ощущения, Бетти уже себя не помнила от страстного желания слиться с этим мужчиной и любить его, любить…
— Ты так красива, Бет, — жарко прошептал тот. — Я теряю голову! — Его взгляд скользил по ее обнаженному телу, но она почему-то не испытывала смущения. Глаза его потемнели, стали глубокими, они словно впитывали каждую черточку, каждую выпуклость, каждый изгиб восхитительного женского тела. С каждой секундой неумолимо нарастало его возбуждение, становясь нестерпимым, и наконец он воскликнул немного хрипло:
52 
