Последние отзывы

  60  

— Ну и какое отношение это имеет к черной лихорадке и всему происходящему на Варрии? — поморщившись, перебил меня Дольшер. — Киота, я тоже люблю послушать про обычаи чужих миров, но вряд ли это уместно сейчас.

— Подожди! — Я властно махнула рукой, заставляя Дольшера замолчать. Тот едва не поперхнулся от подобной наглости, но подчинился, лишь в желтых глазах мелькнул и тут же пропал всполох веселого недоумения. — Я еще не добралась до самого главного. В качестве жертвы для змеи всегда выбирали самого сильного мага среди ящериц. После года услужения он не погибал, как можно было бы подумать, а возвращался обратно в племя. Однако полностью лишенный своей магической силы.

— Вот как? — Дольшер удивленно хмыкнул. — Забавно.

— В легендах пишут, что тот, кто хоть раз взглянул в глаза змеи, навсегда переставал быть магом. — Я задумчиво потерла лоб. — Правда, в книге ничего не написано по поводу обстоятельств, когда переселенцы теряли свои силы. Перечислены лишь симптомы черной лихорадки, основным из которых была высокая температура с бредом. Острое состояние длилось около суток, после чего наступало достаточно быстрое выздоровление. К сожалению, не было проведено никаких исследований, передается ли болезнь воздушно-капельным или каким-либо еще путем.

Дольшер молчал, о чем-то напряженно размышляя. Лишь нервно постукивал пальцами по столу, глядя отсутствующим взглядом куда-то вдаль.

— А что-нибудь сказано по поводу тех условий, на которых был заключен мир с ящерицами? — наконец очнулся он. — Насколько я помню из курса истории, это произошло достаточно резко, не так ли?

— Так. — Я закрыла книгу и оперлась на нее подбородком. — Вообще очень странно, но ничего конкретного по этому поводу ни в одном учебнике не написано. Лишь общие расплывчатые фразы о таланте переговорщика лидера переселенцев, потом основавшего правящую династию. Кто-то пишет, что он принес какую-то страшную клятву, кто-то — что отдал дочь в жены королю-варану, а кто-то вообще заявляет, будто сам женился на ящерице.

Дольшер довольно кивнул, словно ожидал нечто подобное. Встал, с хрустом потянулся, разминая суставы.

— Неплохая работа, Киота, — проговорил он, глядя на меня сверху вниз. — Очень неплохая. Я приятно поражен, как много тебе удалось узнать сегодня.

— Да ладно. — Я смущенно зарделась. — Лучше расскажи, что насчет бокала? Раянир действительно добавил что-то в мое вино?

— Мне обещали предоставить подробнейший анализ содержимого к восьми вечера. — Дольшер кинул взгляд на настенные часы. — То бишь совсем скоро. Подождем.

Я невольно вздохнула. В животе вновь голодно заурчало, напоминая о более прозаических вещах. А я так надеялась, что мы сейчас отправимся в какой-нибудь трактир, где плотно поужинаем!

— Есть хочешь? — догадливо спросил Дольшер. — К сожалению, ничего сытного предложить не могу, но чаем с печеньем напою. Все лучше, чем ничего.

Он повернулся к столу и нажал кнопку вызова секретарши. Подождал несколько секунд, еще раз нажал. Тишина. Я насмешливо вздернула бровь. Небо, неужели почтенная женщина сейчас лежит в обмороке от сцены, невольной свидетельницей которой стала? Или побежала докладывать об увиденном всем знакомым, плохо знакомым и даже незнакомым сослуживцам?

— Хадиша! — рявкнул Дольшер, удерживая кнопку нажатой. — Ты там заснула, что ли?

— Ой! — испуганно раздалось из селектора. — А вы уже… хм-м… закончили ваши дела с молодым человеком?

Я опустила голову, пытаясь спрятать улыбку. Н-да, попал Дольшер. Точно теперь от пересудов не избавится.

Дольшер посмотрел на меня таким разъяренным взглядом, что мне мигом расхотелось веселиться. Прокашлялся, прочищая горло, — и стекла в кабинете печально зазвенели от его рассерженного крика:

— Да, мы закончили, Хадиша! Принеси нам чаю и печенья, быстро!

— Зачем же так орать? — укоризненно произнесла я. — Она ведь не виновата в том, что кое-кто очень любит в служебное время заниматься посторонними вещами.

Дольшер зло скрипнул зубами, но ничего не ответил. Почему-то сейчас я совершенно не боялась навлечь на себя его гнев или неудовольствие. Словно произошедшее ранее давало мне некую гарантию неприкосновенности. Глупо, сама понимаю. Поэтому я никогда не приветствовала служебных романов, особенно с начальством. Сама не заметишь, как перейдешь тонкую грань субординации и начнешь позволять себе лишнее. Поначалу, когда чувства еще свежи, твой партнер, возможно, и простит тебе милые шалости, но потом его неминуемо начнут раздражать косые взгляды подчиненных и двусмысленные смешки коллег. Ты же в свою очередь примешься требовать все более и более особенного положения, откровенно пренебрегая прямыми рабочими обязанностями. И неизвестно, куда все в итоге заведет.

  60