Последние отзывы

  109  

«Наверное, Миргий прав, – мрачно подумала Эвелина, поспешно пряча руки в складки платья, чтобы их дрожи не заметил собеседник. – Что я за воин, если чуть не разревелась от такой ерунды? Он же не видел, как я фехтую. А на каблуках я действительно малость неуклюжа».

– Помнится, я когда-то учил тебя танцевать, – произнес Дэмиен, пряча в уголках губ улыбку. – В Академии. Странно, тогда я не считал тебя безнадежной партнершей. Напротив, я даже получал удовольствие, вальсируя с тобой. А по поводу владения мечом… Ты всегда была одной из лучших учеников на курсе. Неужели ты разучилась и вальсировать, и сражаться за столь короткое время? Не верю.

– Это все каблуки, – попыталась оправдаться Эвелина, уловив в словах императора несуществующий укор. – Так неудобно! Да еще пятку натирают. И в зале вечные сквозняки. От этого… От этого руки Миргия кажутся ледяными и влажными.

– Неудобная обувь – это серьезно.

Девушка гневно вскинула голову, полагая, что Дэмиен издевается над нею, но тот смотрел на удивление прямо и без малейшего намека на насмешку. Но император вполне серьезно продолжил:

– Тебе надо было сказать об этом раньше. Завтра служанки подберут для тебя что-нибудь более подходящее. А руки Миргия…

Дэмиен замолчал, думая о чем-то своем. Его холеные длинные пальцы пару раз размеренно стукнули по подлокотнику.

– Я разберусь с этим, – наконец проговорил он. – Но завтра. Сейчас уже поздно.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – рискнула напомнить Эвелина. – Каким образом я буду представлена на приеме? Как ваша спутница? Или… Или как любовница?

Последнее слово девушка выплюнула с нескрываемым презрением. Ее тотчас же вновь затрясло от возмущения и унижения.

– Если я скажу, что как будущая мать наследника престола, то тебя это устроит? – холодно поинтересовался Дэмиен.

Эвелина моментально поникла. Съежилась на кресле, будто замерзла от тона собеседника, и зябко обхватила плечи руками. Ответ императора своей честностью больно ударил в самое незащищенное место. А ведь беседа так мило начиналась…

– Не хмурься. – Дэмиен недовольно покачал головой. – Право, тебе это не идет. Я понимаю, что ты ожидала от меня чего-то другого. Слов утешения или сладкой лжи, что, в принципе, одно и то же. Однако ты знаешь, что я люблю сразу все расставлять на свои места. И потом, что тебя огорчает в подобном положении дел? Клянусь всеми богами, любая придворная дама с превеликим удовольствием подарила бы мне свое истинное имя ради подобной чести.

– Так возьмите на эту роль любую придворную даму, – огрызнулась Эвелина. Гордо вздернула подбородок и с вызовом взглянула на императора. – Вы ведь знаете, как я отношусь к пророчеству. Оно мне и даром не нужно.

– К сожалению, ты не можешь повлиять на выбор богов. Как и я, – с усмешкой произнес Дэмиен. Подумал немного и добавил совсем тихо: – Хотя… Я вряд ли бы хотел его изменить.

Тонкая вертикальная морщина пересекла лоб девушки. Она сначала решила, что ослышалась. Что означает эта фраза? Император дал понять, что испытывает к ней какие-то чувства? Да нет, глупости какие! Он уже давно не человек в полном смысле этого слова. Сам некогда признался перед последним Советом Высочайших, на котором Эвелину должны были приговорить к смерти, что разучился испытывать эмоции.

– Могу я задать еще один вопрос? – отстраненно поинтересовалась девушка, решив пока не углубляться в размышления.

– Конечно. – Дэмиен широко улыбнулся, продемонстрировав ровный ряд белоснежных зубов. – Ради тебя, моя дорогая, все что угодно. В разумных пределах, конечно.

– При представлении ко двору будущей матери наследника трона у нее на шее все так же будет красоваться ошейник рабыни? – несколько витиевато выразилась Эвелина, словно невзначай погладив широкую полосу металла, плотно обхватившую ее шею. – Или же вы заставите ее надеть более привычные кандалы? Полнолуние, вроде как, еще не скоро.

Улыбка медленно сползла с лица императора. Он несколько виновато пожал плечами и негромко сказал:

– Честное слово, я забыл об этом. Совершенно вылетело из головы.

Дэмиен надолго задумался. Губы плотно сжались, морщины вокруг рта стали глубже, в глазах то и дело мелькала непонятная тень. И не разберешь – то ли раздражения, то ли сочувствия, то ли чего-то еще.

– Не беспокойся, я что-нибудь придумаю. Ты права, нельзя давать двору такую благодатную почву для ненужных предположений, – спустя некоторое время произнес император. Обеспокоенно посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки раннего весеннего вечера. – Ого! Как я, однако, задержался. До завтра, моя дорогая.

  109