20 
Тем не менее Витторио, казалось, совершенно не было дела до того, как она одета. Просматривая меню, он заметил:
— Здешние мидии особенно хороши.
— Я буду иметь это в виду. — Ана сглотнула.
От осознания того, что действительно решила выйти за него замуж, у нее пересохло в горле. Она чувствовала, будто стоит на краю обрыва и готова прыгнуть вниз, но не знает, что ее ждет: вода или скалы, жизнь или смерть.
Они сделали заказ. Ана предпочла рыбе цыпленка. Витторио приказал подать местное вино.
— Следует попробовать вино конкурентов, — сказал он с улыбкой, и Ана кивнула.
Она делала то же самое, когда обедала в ресторанах, хотя такое случалось нечасто.
Когда подали первое блюдо и вино, Ана посмотрела на Витторио в упор и произнесла:
— У меня к тебе вопросы.
Витторио сделал глоток вина:
— Очень хорошо.
— Чего ты ждешь от… жены? — с придыханием спросила она, разволновавшись.
Выражение лица Витторио стало непроницаемым. Он сделал еще один глоток вина и наклонил голову, внимательно рассматривая Ану.
— Я хочу, чтобы моя жена была моей соратницей, — сказал он наконец. — Во всех смыслах этого слова.
Честный ответ Витторио заставил Ану затаить дыхание, ее щеки покраснели. Она опустила глаза.
— Ты меня не знаешь и ввязываешься в довольно большую авантюру. — Она посмотрела на него снова, стараясь разгадать его эмоции и выяснить, почему из всех женщин он выбрал именно ее.
— Не такая уж авантюра, как ты думаешь, — ответил Витторио спустя мгновение.
— Что ты имеешь в виду?
Он пожал плечами:
— Я не стал бы принимать одно из главных решений моей жизни без какой-либо информации о тебе, Ана. Я провел небольшое расследование.
— Расследование? — изумилась она. — По поводу меня?
— Конечно. — Он улыбнулся, его позабавило ее негодование. — И ты можешь сделать то же в отношении меня, если хочешь. Как я уже сказал, мы принесем друг другу пользу.
Он откинулся на спинку стула, все еще улыбаясь, и Ана обнаружила, что раздражена его самодовольной уверенностью. Он совершенно уверен, что любая информация о нем, которую она отыщет, скажет ей только о его достоинствах. Досадуя, она все же понимала: именно так и будет.
— Что ты узнал? — спросила она наконец, ее голос был полон негодования.
— Ты трудолюбивая. У тебя отличное здоровье.
— Ты получил доступ к моей медицинской карте? — громко возмутилась Ана, но Витторио лишь небрежно повел плечами.
Видимо, графу Кацлевара все под силу.
— Теперь я действительно чувствую себя породистой лошадью, — пробормотала она. — Хочешь посмотреть мои зубы, а?
— Я прекрасно их вижу, — ответил Витторио с легкой улыбкой. — Очень хорошие зубы.
Ана только покачала головой. Остался ли какой-либо аспект в ее жизни, куда Витторио не сунул свой нос? Должна ли она гордиться тем, что прошла все эти тесты? Она не чувствовала гордости. Она была в бешенстве и, что еще хуже, чувствовала себя ужасно уязвленной, словно Витторио подглядывал за ней, пока она была обнаженной.
Но, по крайней мере, как ей показалось, ему по нраву то, что он о ней узнал.
— Я также выяснил, — ласково продолжал Витторио, — что ты любишь местное вино. Что ты хороший друг. И самое главное, что ты ценишь преданность.
Она посмотрела на него с любопытством и удивлением:
— Тебе так важна преданность?
— Важна. — В голосе Витторио послышались непонятные нотки.
Ана смотрела на него, пытаясь переварить новую порцию информации.
— Ты имеешь в виду супружескую верность? — спросила она.
— Нет, хотя, вне сомнения, я хотел бы, чтобы ты была верна мне и нашим брачным клятвам. Я говорю о другой верности. Я хотел бы, чтобы ты всегда была на моей стороне, соглашалась с моими решениями и никогда не шла против меня. — Его темные глаза смотрели на нее в упор. — Ты сможешь так, Ана? Это не всегда легко.
Разговор, который сначала был пустячным, вдруг стал эмоциональным и напряженным.
— Если ты думаешь, что я буду безоговорочно…
Он взмахнул рукой:
— Я не прошу у тебя слепого повиновения. Мне нужна жена, а не болонка. Но ты должна понимать, что благодаря моему происхождению и богатству кое-кто захочет меня дискредитировать. Этот человек может захотеть заручиться твоей поддержкой, вызвать твое сочувствие и попытаться тобой манипулировать. Могла бы ты сохранять мне верность и быть против моих врагов?
20 
