Особенно,... 
72 
— И напрасно! — прошипела Элизабет. — Отпустите меня.
— Перестаньте вести себя так, словно вас сейчас изнасилуют.
Она свирепо уставилась на него:
— Мне это не кажется таким уж невероятным.
— Боже правый! — произнес Джеймс, запустив пальцы в волосы. — Когда вы успели обзавестись таким вздорными манерами?
— Когда вы затащили меня в свой коттедж!
— Я не стал бы делать ничего подобного, если бы не ваше вранье про брата.
Разинув рот, она издала тихий негодующий возглас:
— Как вы смеете обвинять меня во лжи!
— А разве вы не солгали?
— Да, — натянуто произнесла она, — но только потому, что вы грубиян и невежа, который не понимает, когда ему говорят «нет».
— Отказ принять отрицательный ответ обычно приводит к положительному результату, — заявил Джеймс таким снисходительным тоном, что Элизабет пришлось вцепиться в юбку, чтобы удержаться от желания хорошенько врезать ему.
Устремив на него холодный взгляд, она сказала ледяным тоном:
— Кажется, у меня нет другого выхода, кроме как выслушать вас. Так что вы хотели сказать?
Он потряс листком бумаги перед ее носом:
— Взгляните, что дала мне леди Дэнбери.
— Извещение о вашем увольнении, надеюсь? — пробормотала Элизабет.
Джеймс не счел нужным реагировать на ее реплику.
— Это список гостей. Не хотелось бы вас разочаровывать, но ни один из этих джентльменов не подходит.
— О? Как я понимаю, вы лично знаете каждого? — едко заметила она.
— Собственно говоря, да.
Она выдернула листок у него из рук, оторвав при этом уголок.
— Подумать только!.. — насмешливо протянула девушка. — Два лорда и один пэр. Как вам удалось познакомиться с такими знатными господами?
— Между прочим, ваш брат — тоже баронет, — напомнил он ей.
— Чего не скажешь о вашем брате, — парировала она.
— Откуда такая уверенность?
Элизабет насторожилась:
— А вы сами-то кто?
— Мой брат — не пэр, — раздраженно буркнул Джеймс. — К вашему сведению, у меня вообще нет брата. Просто я хотел указать на свойственную вам дурную привычку делать выводы, не рассмотрев все факты.
— Чем плохи, — произнесла она так медленно, что у него не осталось сомнений, что ее терпение вот-вот лопнет, — эти мужчины?
— Трое из них женаты.
Челюсть ее затряслась, возможно, оттого, что она скрипнула зубами.
— Чем плохи неженатые гости?
— Ну, скажем, вот этот, — он указал на сэра Бертрама Фелпорта, — пьяница.
— Вы уверены?
— Совесть не позволит мне отдать вас в руки человека, который злоупотребляет спиртным.
— Вы не ответили на мой вопрос. Проклятие, вот пристала!
— Да, я совершенно уверен, что он пьяница. Причем горький.
Она заглянула в надорванный листок у себя в руке:
— А лорд Бинсби?
— Он игрок.
— Заядлый?
Джеймс кивнул, начиная наслаждаться собой.
— Безнадежный. К тому же он толстый.
Элизабет перешла к следующей фамилии.
— А как насчет…
— Женат, женат и женат.
Она бросила на него колючий взгляд.
— Как, все трое?
Он с готовностью кивнул:
— Один из них даже счастливо.
— Какое неслыханное отступление от общепринятых норм, — пробормотала она.
Джеймс воздержался от комментариев.
Элизабет протяжно выдохнула, и он отметил, что раздраженные вздохи постепенно сменяются утомленными.
— Остаются мистер Уильям Данфорд и капитан Шонрик Эндрайн. Полагаю, один из них — калека, а другой — дурачок?
Джеймс чуть не поддался соблазну согласиться, но ей хватит одного взгляда на Данфорда и капитана, чтобы понять, что ее обманули.
— Они оба считаются достаточно привлекательными и умными людьми, — признал он.
— Тогда в чем проблема?
— Данфорд — повеса.
— Ну и что?
— Он будет вам изменять.
— Я и сама не подарок, Джеймс. И не вправе ждать от других совершенства.
В его глазах сверкнуло пламя.
— Вы имеете право на верность. И должны ее требовать.
Она недоверчиво уставилась на него.
— Это было бы неплохо, но едва ли так уж важно…
— Ваш муж, — прорычал он, — будет вам верен, иначе ему придется иметь дело со мной.
Элизабет вытаращила глаза, разинула рот, а затем залилась смехом.
Скрестив руки на груди, Джеймс испепелял ее взглядом. Он не привык, чтобы над проявленной им галантностью смеялись.
— О, Джеймс, — выдохнула она, — извините, но это было так мило с вашей стороны! Так мило, — она утерла глаза, — что я почти готова простить вам свое похищение.
72 
