59 
Мы поехали мимо кладбища, и я погладила рукой его новые и старые могильные камни. Мое сердце сейчас разорвется! Мама, как сильно я люблю тебя! Мама, как я не умерла без тебя, я сама не знаю! Мама!
Я так старалась скрыть свои слезы, что даже перестала дышать.
Мы быстро выехали из села, ведь наш дом крайний. Я увидела вдали тот домик, в окно которого смотрела, когда была совсем маленькой, когда мы с мамой еще только переехали в село. На минуту я даже снова испугалась, когда вспомнила, как в темноте на меня двигался саван. Мы поехали по узкой горной дороге: с одной стороны стояла гора, в которой когда-то были похоронены белые кости, с другой — высокий обрыв, а внизу речка. Бабушка рассказывала, что давно, может быть двадцать лет с тех пор прошло, к ним в село из соседнего села на свадьбу ехал грузовик с женихом и его родственниками. Невесту уже одели, собрались гости, бабушка сама была среди них. Ждали только, когда приедет жених и заберет невесту в свое село. Но грузовик недалеко от нашего села перевернулся и упал в обрыв. Погибли все — жених и его родственники, ни один человек не выжил. Когда весть об этом пришла в дом невесты, она упала в обморок, а когда очнулась, то похоронила себя вместе с женихом — она знала, что больше на ней никто не женится. Оба села — и наше, и жениха — говорили о том, что невеста, значит, проклятая, раз такое случилось, когда за ней ехали, она родне жениха принесла несчастье — только старики, женщины и дети в их роду остались. Невеста надела траур и не снимала его, пока через несколько лет не умерла от горя. Как, наверное, тяжело жить, если ты проклятая, думала я. Какие только случаи не случаются в нашем селе.
Все знают, что по горной дороге надо ехать осторожно, потому что она узкая — две машины сразу по ней ни за что не проедут. А когда идет дождь, она становится скользкой из-за глины. Тогда могут ездить только грузовики или те, кто не боится смерти.
Солнце начало садиться, и верхушки гор опять, как каждый вечер, покрылись тонким золотом. На горах тесно-тесно росли деревья. На первый взгляд горы казались пушистыми и светло-зелеными, но когда смотришь на них долго, понимаешь, как темно и страшно в горном лесу. Только мне было не совсем страшно, потому что тут родилась моя мама, а я тут выросла, и когда я смотрела на эти горы, пусть даже зимой, а зимой они сильно лысеют, то сразу представляла бабушку и дедушку. Рукой я погладила горы. Мои слезы высохли.
Мы уже отъехали от села так, что его было давно не видно. Тетя Зухра спала, положив голову набок. Она храпела. Я собиралась начать мечтать о Махаче, о том, как я его встречу в городе и он в меня влюбится, как вдруг неожиданно услышала крик. Это кричал мужчина. Крик был хриплый и короткий, он как будто звал, приказывал мне вернуться. Я не знала, чей это был голос. От страха я тоже закричала.
— Что стало? — Тетя Зухра подняла голову и посмотрела на меня глазами с толстыми веками.
— Кто-то кричал. Ты не слышала?
— Как кричал? Когда? Вагаб, ты слышал что-нибудь? — повернулась она к мужу.
— Ничего не слышал, все было тихо. Хадижа все выдумывает.
Мы поехали дальше. Постепенно темнело. Мое сердце и глаза высохли от слез, я уснула и проснулась, только когда мы уже въезжали в Махачкалу.
Часть вторая
Или город изменился, или я его забыла. Я ничего не могла узнать — везде горели огни: желтые, белые, зеленые. Дома стояли такие большие — в пять или девять этажей. Дядя Вагаб остановился на бензинной заправке, ему налили в машину бензин, и мы поехали дальше.
Почти в темноте я читала, что написано на домах, — салон красоты, парикмахерская, ресторан «У Виктора», «У Патимат». Когда мы заехали в центр, я увидела такое красивое здание, все в огнях, оттуда музыка неслась. Я такого никогда не видела. На нем горели большие буквы — «СИТИ».
— Тетя, «Сити» — это что такое? — спросила я.
— Вагаб, «Сити» — что такое? — повернулась она к дяде.
— «Сити» — это ночной клуб, — сказал он. — Там всякая нехорошая молодежь собирается. Тебе туда, Хадижа, не надо.
— Даже близко не подойдет, — сказала тетя.
— Этот клуб знаешь, Хадижа, кому принадлежит? Сыну бывшего президента Магомедсаламу.
— Совсем людям не стыдно, — сказала тетя, дядя Вагаб ей ничего не сказал.
Интересно, что там, в этом, «Сити», гадала я. Почему это ночной клуб? Туда днем, значит, нельзя приходить? Бывает же всякое в городе. Лучше бы сделали дневной клуб, столько людей могло бы прийти. Мне хотелось хоть одним глазком посмотреть, что там делают. Возле «Сити» стояли машины, какие к нам в село никогда не заезжали. Такие большие джипы и низкие, на лягушек похожие, иномарки. Возле одной иномарки стояли парни, они так громко хохотали высоким хохотом, как женщины, что даже нам через музыку и шум на дороге было хорошо слышно.
59 
