43 
В сгущающихся сумерках она увидела его печальную улыбку.
— Зачем тебе было спрашивать, люблю ли я тебя, если ты была уверена в этом?
— Ты любил меня? — прошептала Аллегра, и он рассмеялся отрывистым хриплым смехом.
— Ты спрашиваешь даже сейчас? — Он повернулся, взмахнув руками, и откинул назад голову. — Ведь та моя любовь, да и я сам, каким я тогда был, совсем не удовлетворяли тебя, Аллегра! Ты не раз говорила мне об этом. То, что я тебе давал, было для тебя недостаточно. Ты хотела гораздо большего. И я понимал, что не могу тебе это дать. — Голос его сорвался, в глазах блеснуло отчаяние. — И сейчас не могу дать. Ведь ты показала мне, дала понять, всего несколько минут назад… — Он осекся и приложил руку к лицу. — Я приехал из Рима, чтобы сказать, что люблю тебя, а ты вроде бы уже догадалась об этом, но это, получается, не имеет значения. Так зачем мы это обсуждаем? Одной любви недостаточно.
Те же слова она сказала Бьянке и тогда верила в них. Сейчас она поняла, что это неправда. Поняла сердцем, душой, телом и разумом.
Любви достаточно.
— Одной любви достаточно, Стефано, — сказала она, — когда рядом с ней идут рука об руку искренность и прощение. И все то, что ты можешь мне дать и уже дал. Ты показал мне, как меня любишь, когда обнял и вытер мои слезы. А перед этим — когда взглянул на Лючио. Когда общался со своими земляками. Когда говорил о своей семье. Стефано! — Голос ее стал звонкий и сильный. — Твоей любви достаточно.
Он отрицательно закачал головой, но она остановила его. Ее страхи и сомнения исчезли в свете простой правды, которая изменила все: они любят друг друга. Она понимала это теперь, видела в глазах Стефано, чувствовала в своей душе.
Они любят друг друга, и этого достаточно.
Аллегра приподнялась на цыпочки, обняла руками его лицо. Ее пальцы прикоснулись к щетине на его щеках, ощутили влагу возле глаз.
— Я хочу задать тебе всего один вопрос, — тихо сказала она. — Моей любви тебе достаточно?
Стефано судорожно вздохнул, прижав ее руку к своей щеке. Аллегра сглотнула слезы, когда он заключил ее в объятия.
— Да, — прошептал он. — Да.
Она никогда не чувствовала себя так комфортно и уютно, такой защищенной, нужной и желанной, как в руках Стефано.
Они долго стояли так — молча и неподвижно. Сумерки постепенно окутывали виллу, багряные лучи заходящего солнца освещали отдаленные вершины гор, и мир погружался в тишину.
На этот раз все было по-другому. Аллегра стояла возле входа в маленькую церковь в простом шелковом платье цвета слоновой кости. Волосы ее солнечным каскадом спадали на плечи, в ушах сверкали бриллиантовые серьги.
Она почувствовала, как чья-то маленькая ручка дернула ее за платье, и, взглянув вниз, улыбнулась Лючио. Он застенчиво улыбнулся ей в ответ и опустил голову.
Лючио уже три месяца проходил курс психотерапии, и ему стало гораздо лучше. Шаги вперед были медленными, но верными, и Аллегра была рада за мальчика.
В церкви собрались немногочисленные гости — несколько друзей из деревни, Бьянка и Лючио, а также пара гостей из Лондона.
— Ты готова? — спросил отец Бьянки, Маттео, одетый в помятый костюм, попахивавший нафталином.
— Да, — сказала она и подала ему руку.
Заиграл орган, но Аллегра едва слышала музыку, когда шла по узкому проходу между потрескавшихся от времени каменных скамей. В конце прохода, возле алтаря, ее ждал Стефано в безукоризненном темно-сером костюме. В глазах его горел огонь любви.
Сердце Аллегры дрогнуло, голова закружилась, но Маттео поддержал ее. Аллегра перевела дыхание и оставшийся путь прошла твердой походкой. Подойдя к Стефано, она гордо встала рядом с ним.
Голоса новобрачных прозвучали ясно и звонко, когда они давали супружеский обет.
«Мы обещаем любить и лелеять друг друга в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас».
Затем был скромный ужин на вилле, а потом Бьянка уехала с Лючио к своему отцу. Стефано хотел провести брачную ночь в отеле — роскошном и изысканном, — но Аллегра просто хотела быть дома, вместе с ним.
Она стояла возле окна и смотрела, как сумерки окутывают верхушки гор. Ей никогда не надоест любоваться этим видом, подумала она, глядя на первые звезды, заблиставшие над горизонтом.
Стефано подошел к ней, обнял за плечи и, наклонившись, поцеловал ее в затылок.
Аллегру наполнило неизъяснимое блаженство. Она повернулась к нему лицом, и он поцеловал ее — страстно и нежно.
Она заглянула в его глаза и увидела, что они сияют любовью. В них не было никаких сомнений и страхов. Никакой злости.
— Пойдем, — сказал Стефано, взяв ее за руку, и с нежной решимостью повел ее к брачному ложу.
43 
