Последние отзывы

  18  

— Встань, мальчик, — сказал он. Длинные нестриженые ногти царапали мне щеку.  Рядом с Аистом стоял мистер Ашок — человек с веранды.

— Ты правда из Лаксмангарха?

— Да, сэр. Я работал в чайной — в той, где висит большой портрет Ганди. Я уголь там крошил. Вы у нас пили чай как-то раз.

— А-а... старая деревня... — Он прикрыл глаза. — А что, люди меня помнят? Я уж три года там не был. 

— А как же, сэр, люди говорят: «Отец наш покинул нас, Тхакур Рамдев, лучший из хозяев, уехал, кто нас теперь защитит?»

Аист довольно вздохнул и повернулся к мистеру Ашоку:

— Посмотрим, на что он годен. Мукеша тоже позови. Прокатимся.

Только позже я понял, до чего же мне повезло.  Мистер Ашок вернулся из Америки как раз накануне, ему только-только купили машину. А машине нужен водитель. Тут-то я и подвернулся. 

В гараже стояли два авто, «Сузуки Марути» (этих белых малюток полно по всей Индии) и «Хонда Сити». «Марути»-то своя в доску, послушная служанка, повернешь ключ зажигания — и делай с ней что хочешь. «Хонда Сити» — побольше, поизбалованнее, своевольная, себе на уме, руль-то у машины с усилителем и двигатель навороченный. Я весь трясусь: если Аист велит мне сесть за руль «Хонды», исход будет для меня плачевный. Только удача оказалась на моей стороне.

Меня посадили в «Сузуки».

Аист и мистер Ашок сели сзади, а смуглый человечек — Мукеш-сэр, другой сын Аиста, — спереди.  Он и распоряжался. Охранник-непалец, потемнев лицом, взирал, как я выезжаю со двора и направляюсь в центр Дханбада.

Покатались они со мной полчасика и велели возвращаться.

— Неплохо, — сказал старик, выходя из машины.  — Водишь внимательно, уверенно. Повтори, как ты прозываешься?

— Хальваи.

— Хальваи... — Он повернулся к смуглому: — Эта каста, она высшая или низшая?

Вот он, решающий момент, понял я. Все висит на волоске.

* * *

Должен кое-что растолковать насчет каст. В этом вопросе даже сами индусы часто путаются, особенно городские, образованные. Спроси их — ничего толком объяснить не смогут. На самом же деле все довольно просто.

Взять хотя бы меня.

«Хальваи» значит «кондитер»^[15].

Это моя каста, мой удел. Услышит человек из Мрака мою фамилию, и ему уже все ясно. Вот почему мы с Кишаном так легко находили работу в чайных. У Хальваи в крови подавать чай со сластями — первое, что приходило в голову хозяину.

Почему же тогда отец был рикшей, а не сласти делал? Почему я в молодые годы крошил уголь и вытирал со столов, а не объедался гулаб джамунами^[16] и сладкими булочками? Почему я тощий и смуглый, а не толстый и светлокожий, каким полагается быть сыну кондитера?

Понимаете, в дни своего величия эта страна, тогда самая богатая в мире, была вроде зоопарка. Ухоженного, чистого, прекрасно организованного. Каждый знал свое место. Вот ювелиры. Вот кондитеры. Вот пастухи. Вот хозяева. Прозываешься Хальваи — делай сласти. Прозываешься «пастух» — паси коров. Неприкасаемый — вывози нечистоты. Хозяева были добры к слугам. Женщины носили накидки на головах и с посторонними мужчинами разговаривали, потупив взор.

А потом настало пятнадцатое августа 1947 года, день, когда британцы ушли. И политики из Дели устроили так, что двери всех клеток распахнулись, звери выбрались на волю и набросились друг на друга. Восторжествовал закон джунглей. Преуспели злые и алчные. В расчет принимался только размер брюха. Неважно, кто ты — женщина, мусульманин, неприкасаемый, — главное, поплотнее набить утробу. Отец моего отца был, наверное, настоящим Хальваи, кондитером, но пришла пора вступить в права наследства, и его заведением (не без помощи полиции) завладел представитель другой касты. А моего отца утроба подвела — алчности не хватило воевать за бывшую свою собственность. И он скатился на дно, пошел в рикши. Потому-то я, вопреки своему предназначению, не чистенький, не толстенький и не беленький. 

Короче, в старые времена в Индии была тысяча каст и тысяча уделов. А сегодня остались две касты: толстобрюхие и тощие.

И два удела: сожрешь ты — либо сожрут тебя.

* * *

Смуглый — Мукеш-сэр, брат мистера Ашока, — ответа не знал. Говорю же — городским насчет системы каст известно немного. И Аист прямо спросил у меня:

— Так ты из высшей касты или из низшей, мальчик?

Какого ответа он от меня ждет? Поди угадай. А, была не была.

  18