Особенно,... 
8 
– Шествуй, сын Лаомедонта: вожди укротителей коней троянцев и меднодоспешных ахейцев тебя призывают выйти на поле сраженья, где они принесут святые клятвы. Парис и Менелай выйдут с длинными копьями один на один сразиться за Елену. Все остальные в знак дружбы дадут священные клятвы.
Такие слова произнес он, и Приам ужаснулся, но повелел запрячь лошадей, а когда все было готово, поднялся на колесницу, рядом с ним встал Антенор, и они понеслись через Скейские ворота в поле. Достигнув троянского и ахейского воинств, они прошествовали между ними. Навстречу им поднялись Агамемнон и Одиссей. Вестники представили жертвы для священной клятвы. В большой чаше они смешали вино и окропили руки царей водой. Затем Агамемнон вознес руки к небу и от имени всех помолился Зевсу.
– Зевс владыка, великий, преславный, и ты, Солнце всевидящее, Реки, Земля и вы, что в подземной обители караете души клятвопреступников! Будьте свидетели и хранители нашим клятвам. Если Парис поразит Менелая, пусть и Елену удержит, и все сокровища, мы же берег троянский навсегда на судах мореходных покинем. Если Париса убьет Менелай, троянцы вернут нам Елену, богатства и пеню заплатят такую, чтобы память о ней дошла до потомков. Если ж Приам и его сыновья от дани откажутся, я снова стану сражаться, пока не закончится эта война.
Так помолившись, он твердой рукой перерезал гортани овнов и положил их, в смертном трепете издыхающих жизнь, на землю. После, черпая кубком из большой чаши, вожди совершили возлияния и помолились богам. И не один из них взывал:
– Зевс всемогущий! Если кто-то дерзнет нарушить священную клятву, пусть мозг его и детей его по земле разольется, как из чаши вино!
Между тем старец Приам, царь и отец, обратился к троянцам и ахейцам:
– Я возвращаюсь в мой город, открытый ветрам. Недостанет мне сил смотреть бой моего сына с неистовым Менелаем.
Он взошел на колесницу, подле него стал Антенор, и они погнали коней к Илиону.
Настало время поединка. Гектор и Одиссей измерили место сражения. Положили в шлем два жребия, потрясли, и Одиссей, не глядя, вытянул имя того, кто будет первым бросать смертоносное копье. Судьба выбрала Париса. Воины расселись вокруг. Я видела, как Парис, мой новый муж, облачился в доспехи: прикрыл ноги поножами с серебряными пряжками, а грудь – панцирем, повесил на плечо бронзовый меч, украшенный серебряными гвоздями, взял огромный тяжелый щит. Я видела, как он надел на голову блестящий шлем и как волновался на ветру прикрепленный к нему конский хвост. Как он стиснул копье. И как Менелай, мой прежний супруг, в боевом облачении стал напротив него. На глазах у обеих ратей они пошли друг на друга с яростью в сердце. Потом остановились. И состязанье началось. Я увидела, как Парис бросил свое длинное копье. С силой вонзилось оно в крепкий щит Менелая, но медь не поддалась, копье сломалось и упало на землю. Тогда Менелай поднял свою пику и с невиданной силой метнул ее в Париса. Копье пробило щит и, проникнув в панцирь, задело Париса, ранив в бок. Менелай выхватил меч и бросился на врага. Его мощный удар пришелся на шлем, и меч не выдержал. Менелай, проклиная богов, ухватил Париса за голову и сжал его блестящий длинногривый шлем. Не выпуская его, он повлек противника к ахейскому войску. Он мертвой хваткой вцепился в Париса, распростертого на пыльной земле. Но кожаный ремешок под подбородком Приамида лопнул, и в руках у ахейца оказался один только шлем. Пустой. Закружив его в воздухе, сын Атрея повернулся к своим и швырнул ненавистный доспех прямо в войско. И тут же рванулся добивать Париса, но увидел, что тот исчез. Противник бежал, затерявшись в рядах троянских воинов.
В это мгновенье одна женщина заговорила со мной, слегка коснувшись моего одеяния. Это была старуха-ткачиха, я привезла ее из Спарты, когда-то она ткала для меня пышные ткани. Она любила меня, а я боялась ее. В тот день она подошла ко мне на башне Скейских ворот и прошептала:
– Иди, Парис ожидает тебя на ложе, он облачился в прекрасную одежду, будто вернулся не с поединка, а с праздника.
Я побледнела:
– Несчастная, зачем ты искушаешь меня? Ты бы повела меня на край света к любезному тебе воину. Сейчас, когда Менелай победил и хочет меня домой возвратить, ты обольщаешь меня… Иди к нему сама, жди, пока он назовет тебя супругой или рабыней. Я не пойду, это будет позорно. Все женщины Трои станут смеяться надо мной. Мне и так довольно страданий.
8 
