Особенно,... 
58 
— Поверить трудно… Ну ладно. Думаем. Говоришь, мало времени… Тогда придется привлечь тех, кто меньше всех боится, кого легче учить, самых доверчивых, самых…
— Маленьких? — Дэн сжал «Цифертон» так, что побелели костяшки пальцев.
— Да, детей. Полагаю, так ведь и поступают миссионеры в далеких странах? Собирают детишек в школы, учат их распевать псалмы… Ну, а потом дети обучают родителей. Не успели опомниться — вуаля! — техника: телевизионные антенны в джунглях. И все спасены. Точка. Как считаешь, я получу приз? А благодарность в приказе? Ну, хоть что-нибудь?
Дэн поднялся, пересек комнату и положил «Цифертон» на колени товарищу.
— Вот что я тебе скажу. Представь, что это вовсе не игра… Я думаю, это… инструмент. Обучающий инструмент. Придуманный специально для детей. Он предназначен для тренировки мозга таким образом, чтобы ребенок за очень короткое время усвоил приемы глубокой медитации. В считанные недели он добивается таких успехов, каких не принесут долгие годы занятий йогой. Что ты на это ответишь?
Хейес перевел взгляд на разноцветную коробку.
— Ты серьезно?
Дэн кивнул. Потянулся за книгой на столе.
— Слушай: "На высочайшей ступени медитации человек утрачивает чувство самосознания и личности, сливаясь в единое целое с богом…" Джеред пока еще по эту сторону нирваны. Когда его способность к концентрации мысли достигнет требуемой ступени…
Хейес с ужасом воззрился на игру, словно при малейшем движении она должна была ударить его током.
— Что? Что произойдет?..
— Не знаю. Я потеряю его. В каком-то смысле… я потеряю его навсегда. Ларри, я понимаю, мои слова звучат глупо, но мне кажется, эти «игрушки» нам подбросили… откуда-то издалека…
— Думаешь, русские?
— Намного дальше.
Хейес осторожно поднял «Цифертон» и поставил на стол.
— Какое же это расстояние, по-твоему?
— Может быть, несколько световых лет.
— Ого-го!..
— Думаешь, я спятил?
— Совершенно точно. Слушай, Дэн…
— Плевать! Я тоже думаю, что свихнулся. Но, черт побери, все это имеет смысл! Они используют эти штуки… как приборчики для настройки. Когда мозг ребенка испускает альфа-волны — или еще какие-нибудь — достаточно долго… достаточно интенсивно… это как прямой провод… Один бог знает куда. А может быть, это их средство доставки… Забираются в детские головы, наводят там порядок и готовят ребятишек к… тому, что предстоит…
— Тесные контакты странного рода, — кивнул Хейес, потирая виски. — У тебя съехал чердак, дружище. Ты сам знаешь, что это так. Думаешь, они посылают сюда «миссионеров», чтобы обучать дикарей?
— Что-то вроде этого.
— Дэн, иди домой. Возьми отпуск на недельку. Я объясню Уилсону. Все будет хорошо…
— Я не сошел с ума, Ларри.
— А я и не говорю. Ты просто переутомился.
Дэн вздохнул и потер глаза.
— Да. Я устал. Но я не псих.
— Иди домой.
Войдя в дом, Дэн услышал, как на кухне распевает Кэсс, нарезая сельдерей для салата. Телевизор в гостиной был включен, на экране бушевали спортивные страсти.
— Где Джеред? — спросил Дэн, входя в кухню.
— Ой! Ты меня напугал до смерти! Почему так рано?
— Голова болит. Где малыш?
— По-моему, в гостиной. Что хочешь — свеклу с жареной картошкой или зеленую фасоль?
— Все равно.
— Значит, фасоль. Джеред терпеть не может свеклу. — Кэсс пощупала лоб мужа. — Милый, дать тебе аспирин? Ты плохо выглядишь.
— Я в норме…
Он вернулся в гостиную и выключил телевизор. Откуда-то сверху слабо доносилось тонкое пиканье "Цифертона".
— Взял на время у приятеля с нашей улицы, — сказала Кэсс. Дэн ринулся по лестнице, шагая через две ступени. — Он сказал что-то насчет четвертого уровня. Дэн, не ругай его…
Когда он достиг двери спальни, мелодичные звуки прекратились. Голова шла кругом, в крови бушевал адреналин. Дэн толкнул дверь. Она не открывалась.
— Джеред! Джеред! — закричал он, бросаясь всем телом на преграду. Внезапно дохнуло клевером и озоном — дверь распахнулась. Спотыкаясь, Дэн бросился через комнату. Чуть выше кровати затухало бледное голубое мерцание. Дэн рванулся к «Цифертону», который только что — мгновение назад — покоился на коленях у сына. Небольшая вмятина на постели еще хранила тепло. Но ребенка не было.
Дэн присел на край кровати и осторожно взял разноцветную, словно карамелька, игру. Он выждал немного, чтобы перестали дрожать пальцы, и прошептал:
58 
