Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
42 
Дверь захлопнулась перед носом. Упырь еще какое-то время стоял, не шевелясь, приходя в себя. Потом поднял руку и разжал ладонь. На ней лежали монеты. Плата за постой. Причем, не двойная, а в четыре раза превышающая нормальную цену.
Странный живчик. Непонятный и жуткий. Упырь попытался вспомнить лицо странного постояльца, но так и не смог. Все воспоминания сводились к вспышке боли и темноте в глазах. Кажется, он улыбался. И еще, возможно, был лысый, хотя в этом мертвяк не был столь уверен. Но что-то там блестело, помимо улыбки. Может, лысина?
Нет, с такими лучше договариваться. Хозяину он ничего не скажет. А с теми, кто бронировал комнату, как-нибудь утрясется. Лучше с ними, чем с этим.
Белый передник убрал деньги и поспешил вниз. От греха подальше. Стоять под дверью и гневить жуткого постояльца не хотелось.
А утром человек ушел. Тихо и незаметно. Кажется, никто и не видел, как он покидал деревню. И уж точно никто не видел, куда он ушел.
Человек вскарабкался на пригорок и исчез в лесу. Через некоторое время он вышел на заброшенную железную дорогу. И пошел в сторону Лупа-нопа, бодро что-то насвистывая себе под нос. Со стороны можно было подумать, что человек этот самый обыкновенный. Самая обыкновенная лысина самым обыкновенным образом смотрела на солнце. А солнце обыкновеннейшим образом сверкало на самых обычных невзрачных очках. Вот только взгляд у человека, как бы он не прятался, был примечательным. Но кто же разглядит необычный взгляд за заурядной внешностью? Встречают-то по одежке, да и провожают чаще всего по ней же.
18
Винни проснулся от того, что ему сделалось невыносимо жарко. Прохлада ночи отошла, и плащ, которым его накрыли в темноте, теперь не грел, а запекал в собственном соку. Юноша потянулся, отбросил край плаща и открыл глаза. Впрочем, тотчас сощурился. Солнце било нещадно. В Витано такого солнца не увидишь. Разве что на одной из трех площадей или на крышах.
Как оказалось, проспал он дольше всех. Нана уже вернулась, если ему только не приснилось, что она отлучалась куда-то среди ночи. Петро и Мессер сидели у потихоньку затухающего костра. Деррек собирал вещи, при этом двигался он довольно быстро. Быстрее, чем требовалось. «Вот у кого шило в заднице», — подумал Винни, припоминая любимую присказку декана Урвалла. Тот обычно вспоминал про шило и то, на чем сидят, когда кто-то на его занятиях начинал вертеться.
«Эх, декан, где же вы теперь? — пришло в голову. — Знали бы вы, что я тут вижу уже двое суток, у вас бы ум за разум зашел». Во всяком случае, если б рассудок Урвалла и сохранился в здравом состоянии, то удивился бы декан наверняка. Все, что происходило с Винни, настолько рознилось с представлениями жителей Витано о мире, что впору было либо поверить во все и сразу, либо вызывать доктора и ставить неутешительный психиатрический диагноз.
Деррек прекратил метания и по-хозяйски огляделся.
— О! — приветствовал он. — Доброе утро. Собирайся, съешь чего-нибудь и вперед. Солнце уже высоко.
Солнце едва показалось над лесом и, по мнению Винни, до «высоко» ему еще было далековато. Но спорить юноша не стал.
— Доброе утро, — поздоровался он, подходя к костру.
— Как спалось? — приветствовал Мессер.
Винни подавил очередную волну страха и протянул плащ.
— Спасибо. Замечательно.
На этот раз, как ни странно, задавить панику вышло значительно проще. Винни даже выдавил из себя улыбку. Может быть, начал привыкать к жуткому виду попутчика? Да и выглядели при свете дня нелюди почти как люди. А уж вели себя и вовсе запросто. По-человечески. Так что бояться было даже немножко стыдно.
Винни полез за припасами. Взгляд наткнулся на торчащий из земли прутик. Грибы скукожились и выглядели едва ли аппетитно.
— Теперь не стоит, — в голосе Мессера, кажется, прозвучала улыбка. — А то еще отравишься в самом деле, и парень с мухами скажет, что я накормил тебя всякой дрянью специально. Грибы хороши, пока свежие.
Винни едва заметно кивнул и полез в сумку. Зато скучающий упырь тут же оживился.
— Нет, вы поглядите на эти старые кости? А потом скажут, что я первый начал. Все наговаривают на простого дохлого парня из захолустья, чтоб мне второй раз сдохнуть.
— Не поможет, — вставила Нана. — Чем второй раз подыхать, лучше один раз язык прикусить.
— Вот, — театрально всплеснул руками мертвяк. — Я же говорю! Мелкий живчик, ты свидетель, они меня третируют.
42 
