Особенно,... 
27 
Анна нервно вздохнула:
— Она никогда не была доброй, ни разу, сколько я помню.
— Мы семья, — произнеся это, Лизи почувствовала отчаяние. — Как сказала Джорджи, давай действовать постепенно. Мама приняла письмо, поэтому мы должны ехать. Мы подумаем обо всем, когда приедем на Мэрион-сквер, и побеспокоимся о том, что Элеонор узнает о твоем положении, только когда придет время рассказать ей всю правду.
— По крайней мере, мы действуем, — хрипло сказала Анна. — Мы приедем в Дублин до середины марта.
— Да, — согласилась Лизи.
Сестры уныло посмотрели друг на друга. Глаза Анны наполнились слезами.
Лизи обняла ее.
— У меня будет целых четыре месяца, чтобы найти хорошую семью, которая сможет приютить ребенка, — прошептала она.
Анна кивнула, протирая глаза. Лизи помедлила.
— Пока ты не расскажешь Томасу всю правду. И, если он сможет принять то, что ты сделала, это единственный выход.
— Я никогда не смогу рассказать ему об этом, — прошептала Анна. — Ни один мужчина не примет такую невесту.
Лизи была уверена, что Томас бросит Анну, если узнает, что она вынашивает ребенка от другого мужчины.
— Мы поступаем правильно, — прошептала она.
— Пообещай мне, что мы отдадим его только в хорошую семью, — сказала Анна.
— Обещаю.
Анна посмотрела на нее, затем вытерла глаза и подошла к шкафу.
— Я соберу твои вещи, Лизи.
— Нет, не надо, ты уже устала и задыхаешься.
— Мне все равно, особенно после того, что ты сделала для меня.
— Ни в коем случае, — сказала Лизи.
Внезапно раздался стук в дверь. Лизи и Анна замерли, затем Лизи вдохнула и жизнерадостно сказала:
— Входите.
Вошла Джорджи, нахмурив брови:
— Почему дверь закрыта? О чем вы двое шепчетесь?
Лизи притворилась, что удивлена:
— Мы даже не шептались.
Джорджи скрестила руки и нахмурилась:
— Вы двое уже несколько дней ведете себя странно! Что-то ведь происходит, верно? Что-то, о чем вы мне не говорите!
— Ничего не происходит, — твердо ответила Лизи. — Джорджи, конечно же ты хочешь поехать с нами! Конечно же ты хочешь избавиться от этой старой жабы, Питера Гарольда, до того как он сделает тебе предложение! И ты обожаешь Дублин!
Полные губы Джорджи сжались, а глаза потемнели.
— Меня беспокоит мамино здоровье. Не будет никого, чтобы заботиться о ней, проверять, хорошо ли она ест и отдыхает, если я поеду с тобой и Анной. Я просто не могу оставить маму на несколько месяцев.
Лизи поняла, что Джорджи уже все решила. Никто не мог быть более упрямым.
— Но что, если мистер Гарольд сделает предложение?
Джорджи скрестила руки:
— Он уже многие месяцы ко мне ходит. Может быть, он тоже понимает, что я не лучшая пара?
— Это не ответ, — не отступала Лизи.
Джорджи вспыхнула:
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я ему откажу? Если он сделает предложение, мне придется очень хорошо подумать о моем будущем. Сомневаюсь, что когда-либо получу еще одно предложение о замужестве. Я очень стараюсь полюбить его.
Лизи и Анна обменялись испуганными взглядами.
— Со мной все будет в порядке, — мягко сказала Джорджи сестрам. — Кроме того, мама права, это увеличит шансы Лизи найти себе кавалера. — Она попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. — А теперь позвольте мне помочь вам собрать вещи.
Лизи схватила ее за локоть:
— Но я не хочу ни за кого выходить замуж.
Джорджи вздернула брови:
— Это только потому, что ты еще не влюбилась.
Лизи отвернулась, вспоминая его темные глаза, когда он наклонился к стене, не давая ей уйти, там, на балу.
— Надеюсь, ты не мечтаешь о Тайреле де Уоренне? — воскликнула Джорджи, понимая ее слишком хорошо.
Лизи помедлила. Она ни разу не прекращала думать о Тайреле, ни на день, за последние четыре месяца.
— Конечно же нет, — ответила она.
— Лизи, я была с мамой, когда сэр Джеймс сказал, что де Уоренн уехали в Уиклоу, — сказала Джорджи.
Уиклоу было поместьем де Уореннов; его часто путали с графством Уиклоу, в котором это поместье находилось. Она не решалась продолжать.
— Тайрел получил должность в ирландском казначействе, Лизи, важную должность.
Лизи почувствовала, что слабеет, ее сердце забилось сильнее. Тайрел будет в Дублине, на должности правительственного чиновника? О! Она не может думать об этом сейчас, когда положение Анны — такая ужасающая обуза.
27 
