Особенно,... 
132 
Тайрел рассмеялся.
Девлин похлопал его по плечу:
— А когда я вел себя так ужасно по отношению к Вирджинии, желая отомстить ее дяде, ты вмешался, не один раз, а снова и снова. Тогда я был зол на тебя, сейчас только благодарен. Скажи мне, что у тебя не так?
Никто не знал лучше, как разоружить противника, чем Девлин О'Нил, и сейчас, несмотря на то что ему хотелось сохранить злость и грусть в себе, Тайрел был рад довериться надежному человеку.
— Ты всегда знал, что однажды граф найдет тебе выгодную пару, — сказал Девлин. — Сводный брат, которого я так люблю, с рвением выполнит свои обязательства. Сводный брат, которого я знаю всю жизнь, будет очень доволен леди Бланш и всем, что она принесет в эту семью.
Тайрел измученно посмотрел на него.
— Она привлекательная, — твердо произнес он. — Я очень доволен.
— Я должен тебе верить? — Он изучал Тайрела некоторое время. — Это из-за женщины? — наконец спросил он.
Тайрел издал звук отвращения.
Девлин поднял брови:
— Пока Вирджиния не появилась в моей жизни, перевернув ее — и меня, я бы никогда не задал такой вопрос. Но только женщина может быть причиной такого отвратительного поведения мужчины.
Тайрел горько рассмеялся:
— Очень хорошо. Я во всем признаюсь. Меня одурачила умная маленькая аферистка. Я на самом деле испытывал привязанность к ней, глупец я. И сейчас, черт побери, даже зная, что она вряд ли испытывала что-то подобное ко мне, поскольку отказалась от меня без причин, я не могу выкинуть ее из головы.
Девлин выглядел потрясенным.
— Я знаю… леди, о которой ты говоришь?
— Нет, не знаешь — хотя это совпадение, что у вас с ней одинаковый предок.
Девлин был заинтригован.
— Да кто же она такая?
— Элизабет Энн Фицджеральд, — ответил Тайрел.
Бланш остановилась, когда трое слуг положили ее чемоданы в центре комнаты. Она переехала из своей детской комнаты в огромную роскошную комнату в восточном крыле Хэррингтон-Холла. Комната ее отца была в западном крыле, как раз напротив внутреннего двора. Она обвела взглядом бледно-розовые стены, многочисленные произведения искусства, висящие здесь, кровать с бело-золотистыми покрывалами, мебель, которая сочеталась со всем этим, и улыбнулась, чувствуя облегчение.
Как хорошо быть дома. Она уехала всего на три дня, но они показались ей целой вечностью — и тюрьмой.
— Бланш!
Она услышала удивленный голос отца и медленно обернулась — он смотрел на нее из смежной гостиной.
Она знала его так хорошо — лучше, чем кто-либо еще, — и могла видеть, что он печален и одновременно удивлен видеть ее здесь.
— Привет, папа.
— Что такое? — спросил он.
Он быстро кивнул слугам, показывая, что они могут идти.
Она встала перед ним.
— Я объяснила Тайрелу, что ты неважно себя чувствуешь и мне нужно поехать домой, — с легким беспокойством сказала она.
— Я в порядке! Не знаю, с чего вдруг тебе пришло в голову, что я плохо себя чувствую. Мне никогда не было лучше! — резко произнес он. — Бланш, в чем дело? Тебе не понравилось гостить в Хэрмон-Хаус?
Он был в такой ярости, что она растерялась.
— Папа? Я знала, что ты плохо себя чувствовал. И ты ведь скучал по мне? Это огромный дом, никто бы не захотел жить здесь один.
Его взгляд был испытующий.
— Конечно, я скучал по тебе! Но ты придумала эту ерунду о моем плохом самочувствии, и мы оба знаем почему. — Он смягчился. — Ты — моя жизнь, Бланш, но ты принадлежишь Тайрелу, своему жениху. Что-то случилось? Уверен, он безупречный джентльмен.
Бланш закрыла глаза. Она была уверена, что ее отцу нездоровится и он хочет, чтобы она позаботилась о нем. Она сразу поняла. Ее место было в доме отца, рядом с ним; она должна заботиться о нем, как обычно. Она пыталась сделать, как он хотел, но не желала выходить замуж за Тайрела или кого-либо еще.
— Бланш?
Ей удалось улыбнуться ему.
— Он очень добрый, как ты и сказал. Он хороший и благородный, и он и в самом деле будет отличным мужем.
Хэррингтон пристально посмотрел на нее:
— Тогда почему ты здесь?
— Я скучаю по тебе, — честно ответила она.
Ничего не изменилось. Ее отец по-прежнему оставался единственным якорем в ее жизни.
Почему она не может быть такой, как другие женщины, часто удивлялась Бланш. Другие женщины были бы в восторге от такого мужа, как Тайрел, с радостью бы страстно целовали его. Она прикоснулась к груди и почувствовала, как бьется ее сердце, медленно и размеренно; она знала — оно спокойно.
132 
