Особенно,... 
101 
Клэр вспомнились пугающие слова Эйдана. Она была готова поверить в то, что Морэй — это сам Сатана, но Эйдан утверждал, что он просто находится под покровительством этого исчадия зла и поэтому никто из Магистров не в состоянии лишить его магической мощи. Каким невероятным ни казался ей рассказ Эйдана, к нему следовало прислушаться.
Черт побери! Если Морэй бессмертен, его нельзя ранить и тем самым ослабить его сатанинскую мощь, то остается лишь уповать на благосклонность богов. Эта мысль не слишком утешала. Интересно, встречался ли кто-нибудь из Магистров в последнее время с Древними? Скорее всего, те обитают где-нибудь на местной разновидности греческого Олимпа. Кстати, а где же Малкольм? Неужели где-то там, в темноте, один?
Клэр вздрогнула. Ей по-настоящему стало страшно за Малкольма.
Она открыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Малкольм — великий герой, защитник всего доброго, что есть в этом мире, а Морэй пытается уничтожить его. Малкольму нужно помочь, помочь любым способом. Клэр была не в силах представить себе мир без Малкольма, Магистра, который поклялся во все века защищать Невинных.
Наверняка должен быть способ. Клэр обвела взглядом зал. Прекрасный стол овальной формы в окружении двенадцати стульев, обтянутых синим бархатом, был накрыт для ужина и уставлен блюдами с яствами. Было здесь и золото, и тонкий фарфор. Железное Сердце и Ройс ели быстро и жадно, не особенно заботясь о манерах. Поскольку голодный воин — плохой воин, Клэр не поставила это им в упрек.
Эйдан сидел во главе стола, в отдалении от остальных, и пил вино. Его тарелка была пуста. По всей видимости, он пребывал в задумчивости.
Неожиданно Клэр пронзила острая боль в боку. У нее тотчас перехватило дыхание, казалось, еще миг — и она потеряет сознание. Она судорожно прижала руку к невидимой ране, словно в ее тело вонзился острый клинок.
Эйдан вскочил из-за стола:
— Что случилось, Клэр?
Клэр посмотрела на руку, ожидая увидеть на ней кровь. Крови не было. Малкольм.
Шатаясь, она поднялась на ноги:
— Малкольм ранен! — Она бросилась к входной двери и рывком распахнула ее. Снаружи мир окутывала сине-черная ночь. Ночное небо было в бесчисленных звездах, над головой повисла ярко-желтая луна. Клэр бросила взгляд в сторону крепостного вала и левее того места, где стояла, различила две темные фигуры.
Одна из них неожиданно рухнула как подкошенная. Вторая осталась стоять. Даже в скудном звездном свете Клэр различила красивое загорелое лицо, блеск белых зубов и золотистые кудри. Демон улыбнулся ей, и их взгляды встретились. Еще миг — и Морэй исчез.
Клэр вскрикнула и бросилась вверх по лестнице. Следом за ней устремился Эйдан. Спотыкаясь, она добежала до того места, где лежал, раскинув руки, Малкольм, и опустилась перед ним на колени. У него был такой безмятежный вид, что на какой-то миг ей показалось, будто он спит.
Клэр окинула взглядом его левый бок, но ничего не увидела, лишь плащ из плотной шерсти, который он носил поверх металлической кольчуги. Правда, ткань показалась ей подозрительно темной, и она поняла: плащ пропитался кровью.
Малкольм открыл глаза, и их взгляды встретились. Глаза его горели безумным блеском. Клэр в ужасе отпрянула, но он крепко схватил ее за запястье. И ей показалось, что он готов сделать ей больно.
— Пусть она уйдет! — прохрипел Малкольм, и лицо его исказилось гримасой боли.
Эйдан опустился на колени рядом с раненым братом и приподнял кольчугу. Потом осторожно расшнуровал кожаный колет, и взгляду Клэр открылась пропитанная кровью рубашка.
— Оставь нас, Клэр! — решительно приказал Эйдан и с треском рванул ткань рубашки.
— Я никуда не уйду! — заупрямилась Клэр. Но стоило ей увидеть жуткую рану, как у нее тотчас перехватило дыхание.
Крови было много. И если кровотечение продолжится или если у него поврежден или инфицирован какой-нибудь внутренний орган, Малкольм умрет.
— Пусть… она… уйдет! — с усилием повторил Малкольм, со всех сил сжимая ее запястье. Глаза его горели огнем.
— Не дергайся, если жизнь тебе дорога! — жестко проговорил Эйдан. — Лежи спокойно и не трать зря силы!
Малкольм больно сжимал ей руку. Клэр заглянула в его пылающие, словно угли, глаза и узнала в них неукротимую похоть. Он уже убил одну женщину, пытаясь спасти свою собственную жизнь. И до нее дошло: он хочет жить. А для того, чтобы жить, ему нужна жизнь. Ей стало страшно, но она даже не шелохнулась.
101 
