Особенно,... 
41 
Индивид, непроверенный несчастьем, весьма сомнителен. В каждом обществе существуют свои институты экстремальных ситуаций, в которых проверяется человек: война, армия, тюрьма, сума. Так, в африканских племенах инициация подростков во взрослых особей связана с нанесением увечья – шрамы, выбитые зубы. В народе говорят: «невоевавший мужик, как нерожавшая баба». Применительно к бабе акцент делается не на само деторождение, а на муках и риске, связанных с родами. Мужик проверяется войной, его поведением в боевой обстановке. Струсил, побежал, предал – означает статус «не мужик», племенной брак.
Испокон веков друзья познаются в беде. «Беда» (экстремальная ситуация) оказывается единственным верным способом познания окружения. «Беда» – лакмусовая бумажка при анализе истинной сути человека. Возникает лишь вопрос – истинную ли личность мы наблюдаем, не имеем ли мы дело с оборотнем души, которую формирует сама экстремальность? Почему мы решили, что какой-нибудь гражданин Х. – безобидный пузан, любитель телека и футбола, пива и чипсов – станет «настоящим» только в окопе под шквальным огнем? Вдруг его истинная суть, личностная правда – диван, телек и пиво? А там, на войне, гражданин Х. в тот же миг перестанет быть собой, и наружу вылезет антиличность.
Брошенный муж может сколько угодно обвинять отрекшуюся жену, забывая о том, что женой она была только без включения фактора «экстремальность», и уже не важно, что им стало – потеря ног или имущества. О такой женщине общество скажет следующее: она всегда притворялась, и лишь несчастье открыло ее истинное лицо. Но никто не задумается, а может, «правдивой» она была лишь когда у супруга имелись ноги или деньги. А с их пропажей включилась антиличность.
Тиль Уленшпигель и его мать с честью выдерживают испытание, их отпускают. Они настоящие герои – для автора и для читателя. Под пыткой они показали себя, проявили характер. «Битие» определило сознание. Если бы Тиль не выдержал мук и сдался, мы бы не смогли любить его. Тиль Уленшпигель – настоящий герой, потому что мы, читатели, сами считаем, что истинная суть человека проявляется в экстремальной ситуации. И в этом контексте мы уже сотни лет заодно с инквизицией…
Вечным сном
Я сказочник и поэтому никогда не напишу книгу о современной Германии.
Страна охотно предоставляет в распоряжение живописное готическое Средневековье, XVII, XVIII, XIX века – благоприятная почва для разведения всевозможных художественных балладных франкенштейнов. XX век породил великого голема Третьего рейха – ужасное демоническое дитятко, свирепый немецкий последыш…
Мне видится условная дата – сорок пятый год. С этого момента мифообразующая железа Германии, питавшая как детские страшилки, так и большие государственные мифы, начинает активно угасать. Страна морит все «мифологическое», ибо оно ассоциируется со «злом». В этот момент Германия напоминает незадачливого ребенка, вдруг поверившего, что он Бэтмен, и выпрыгнувшего из окна, но только не разбившегося на смерть, а покалечившегося и от обиды за боль и разочарование прагматично изгнавшего из своего мира всякий вымысел.
Стивен Кинг, стиснутый пространством современной Германии, беспомощен. Ни один его сюжет в ней не работает. По крайней мере я не поверю ему. Фредди Крюгер не может проживать в Дортмунде или Гамбурге. Кинг-Конг никогда не пройдет по Берлину. Эти персонажи противоречат художественной правде несчастной выхолощенной страны.
Само собой, в Германии по-прежнему остается место для «страха», но корни его уже не питаются «потусторонним». Там, где когда-то текли подземные воды архаики и магизма, веками питавшие менталитет страны, теперь – дистиллированная жижа. На нищей культурной почве едва способны произрастать вялые околокриминальные корнеплоды – безвкусные сериалы о наркоторговцах и нелегалах, выродившихся националистах и турках, гомосексуалистах и натуралах. Все плюшевое и бумажное. Чудовищно, вопиюще беззубое.
Не ждите от Германии даже китча типа «Техасской резни бензопилой».[7] Заодно не надейтесь на «От заката до рассвета»[8] в немецком национальном разливе. Страна живет в благополучном стерильном, воистину атеистическом времени, способном лишь импортировать чужую «мифоспособность» – из Голливуда или от европейских соседей.
Эту культурологическую драму не следует упрощенно воспринимать в способности или неспособности творческого представителя Германии накропать очередного многотомного Гарри Поттера. Хотя и Гарри Поттера не напишут – нечем, кончились все волшебные чернила.
7
Культовый фильм ужасов. В России также известен под названиями «Механическая пила из Техаса» и «Разрежь меня на части!», под которыми фильм распространялся в эпоху видеопроката.
8
Фильм Роберта Родригеса, сценарий для которого написал Квентин Тарантино.
41 
