Последние отзывы

  28  

– Патрик, какие у тебя доказательства… – глотая слезы, спросила она. – Что еще натворил Крымов? С кем переспал?

Патрик протянул руку за кейсом, открыл его и достал папку с сильно увеличенными цветными фотографиями, где Юля увидела своего мужа в самых разных компаниях, в обнимку с красивыми женщинами. Она медленно, снимок за снимком просматривала их, и по лицу ее катились слезы.

– Да, ты прав, это уже образ жизни. – Она шмыгнула носом. И в ту же самую минуту сердце ее словно остановилось: она увидела край бассейна, стеклянный столик, а за ним парочку – Крымова с Щукиной, их бывшей секретаршей.

– Да, она сейчас в Париже. Живет в вашем доме почти целую неделю и чувствует себя в нем как хозяйка.

Юля с яростью отшвырнула от себя прекрасно и четко выполненные снимки, словно они физически приносили ей боль.

– Ты не должен был показывать мне именно эти снимки… Это уже слишком, ты понимаешь, слишком больно…

Она бы наверняка разрыдалась, если бы в это время в дверь номера не постучались – прибыл ужин.

Официант, прикативший столик, получив чаевые, исчез, а вместе с ним из номера ушла и какая-то напряженность. Юля позволила себе немного расслабиться, выпить вина. За окном шел снег, очень медленно.

– Я бы тоже хотела так жить… медленно, вот как этот снег, и никуда не спешить… Согласись, в этом что-то есть… – сказала она, вконец успокоившись. Все происходящее с ней показалось ей сном: и Патрик, проворно расправлявшийся с отбивной, и она сама в отражении огромного, в старинном стиле, зеркала с бокалом вина в руке.

– Ты сама вольна жить так, как тебе хочется. И с кем хочется. Конечно, я понимаю, ты никак не можешь забыть своего Крымова, но тебе пора подумать и о какой-то стабильности в своей жизни. Это мужчине, быть может, не так уж и нужно, чтобы рядом с ним жил кто-то очень близкий, дорогой. Но женщина устроена иначе. Что делаешь ты в этом холодном городе, да еще и одна? Или у тебя уже кто-то есть? Шубин, к примеру?

Она сама рассказывала ему в свое время про Шубина, поэтому сейчас упоминание о нем вызвало в ней лишь слабую улыбку.

– Он женится, у него все хорошо с Женей, нашей новой сотрудницей.

– Значит, я приехал не зря?

– Не знаю… я не могу принять вот так быстро решение…

– Значит, этих фотографий тебе недостаточно, или, может, ты мазохистка, распаляющая себя рассказами о похождениях своих возлюбленных?

– Это не смешно.

– Ладно, извини…

При розовом свете ночной лампы, под одеялом, прижавшись друг к другу, они некоторое время молчали. Юля думала о том, что так не бывает. Что Патрик не мог приехать к ней для того, чтобы, сделав предложение, увезти ее с собой во Францию. Это было нереально, слишком легкомысленно. Но и думать, что за этим приездом скрывалась очередная авантюра Крымова, тоже было противно. Какой смысл Крымову посылать в Саратов своего приятеля, чтобы потом, скажем, застукать их в гостинице или же обзавестись аналогичными компрометирующими фотографиями? Зачем? Да стоит ему захотеть развестись с ней, как все это произойдет за несколько минут – разве он встретит отказ с ее стороны? Значит, Патрик приехал сюда все-таки ради нее, и было странно и одновременно приятно думать об этом.

Патрик же, в свою очередь, был по-настоящему счастлив. Он, в отличие от Земцовой, никогда не считал себя легкомысленным и, прежде чем решиться совершить такой поступок, продумал все до мелочей. Но самым главным для него было выяснить, любит ли Крымов свою жену и не станет ли он опасен для самого Патрика в дальнейшем в роли рогоносца, а потом отвергнутого и брошенного мужа. Он, Патрик Дюваль, многое видел и понимал. Конечно, Крымов был в какой-то степени привязан к Земцовой, но не более. Что касается его чувств к дочери, которые могли бы стать настоящей помехой разводу Крымова с Земцовой, то и здесь Патрик не видел со стороны своего друга особой любви к ребенку. Кроме того, судя по тем частым мужским разговорам, которые велись то в парижской квартире Крымова, то у Дюваля дома за бутылкой вина, когда они обменивались какими-то мнениями, занимались делами или просто строили планы, получалось, что Крымов чуть ли не тяготился своей женой. Его дом в Саратове, за городом, резко отличавшийся от тех домов, которые он мог бы себе позволить купить (да и покупал) в Европе, воспринимался – во всяком случае, посвященными в его семейные дела людьми – как дань его жене. Пусть, мол, потешится, что и у нее на родине есть свой большой дом. Тот момент, когда Юля стала его любовницей, Патрик помнил смутно. Они были на какой-то шумной вечеринке, Юля много выпила, они оказались одни в комнате, она расплакалась и призналась Патрику, которому бесконечно доверяла, как другу семьи, что ей очень плохо, что Крымов изменяет ей, что она почти не спит, что находится на грани нервного срыва. Возможно, именно тогда-то и вспыхнула его страсть к ней – он тотчас пригласил ее на морскую прогулку, за которой последовала еще одна, еще… Он влюбился в Юлю, но разум вместе с инстинктом самосохранения подсказывал ему, что они должны самым тщательнейшим образом скрывать свою связь. Он знал, что у Юли были и до него увлечения, но, как правило, все они заканчивались ничем. Патрик старался не думать об этом. Он молод, ему всего тридцать один год, перед ним весь мир и огромные перспективы. Достаточно богатый благодаря своим родителям, тоже юристам, он и сам лично многого достиг на этом поприще. У него были своя клиентура, приличные гонорары, на которые он мог бы содержать семью. Но ему нужна была жена друга – Юля. Он и сам не знал, что именно его в ней привлекало. Безусловно, она была по-своему красива, но все же не фотомодель. Пожалуй, искренность, доброта и скрытое в ней желание любить, которое он почувствовал, едва прикоснулся к ней, когда они остались впервые одни в каком-то мотеле. Он полюбил ее, он мечтал о ней, он хотел ее, он постоянно думал о ней. И все то время, что она отсутствовала, он переживал тяжело, постоянно поддерживая связь с няней Катей, которой заплатил за то, чтобы она сообщала ему обо всех передвижениях своей хозяйки. И вот теперь он здесь, в заснеженной России, в гостиничном номере, и держит в объятиях прекраснейшую из женщин. Ему даже показалось, что он уже украл ее у Крымова, хотя настоящего разговора, по сути, еще не состоялось и Юля не сказала ему о своем решении.

  28