Особенно,... 
34 
– Интересно, а как человеку потом? Его там разбили, чтобы поставить низкий балл? А потом хоть лечат? – ужаснулась я. – А сколько лосей убили в лосином тесте? И вообще, где они берут лосей и куда смотрит Гринпис?
– Ты дебилка! – восхитилась она. – Ты мне поверила! Ха-ха!
– А что? – растерялась я, но Люська хохотала как ненормальная. Я даже обиделась, но потом сквозь смех она объяснила, что лосиный тест – это тест на маневренность, сможет ли машина объехать внезапно возникшую преграду на пути. А в краш-тесте за рулем сидит робот. В общем, при испытаниях ни одного кролика не пострадало.
– Злая ты, – пожаловалась я, но Люська только головой покачала.
– На практике все будет еще хуже, – пообещала она. Наверное, она ясновидящая. А может, она что-то знала, хотя вряд ли, потому что я уверена, что она бы меня как-то предупредила. Но она только еще раз ткнула пальцем в журналы и пожелала хорошего дня.
Таким образом, в тот день, когда я шла на свое рабочее место в первый раз, моя голова была полна разнообразной, мало связанной между собой, обрывочной информации об автомобилях. И страстного желания их продавать. С таким вот счастливым, многообещающим круглым лицом, лоснящимся от радости нести автомобили в массы, я и открыла двери гостеприимного салона.
– Что-нибудь желаете посмотреть? Чем-то помочь? – моментально набросился на меня стройный, даже гибкий вьюноша с горящим взором. Я отметила то, как он это сделал, чтобы впоследствии повторить. И улыбнулась.
– Спасибо, я ваша новая сотрудница. Я буду с вами работать, – сообщила я.
Парень тут же потерял ко мне всякий интерес. Улыбка из преданной перетекла в равнодушную, а после и вовсе сползла. Парень явно еле сдержался, чтобы не зевнуть, и отошел куда-то за машины. Но скучать мне не пришлось, на его месте вдруг образовался другой мужчина. Довольно красивый, если не считать злого острого взгляда, который меня напугал. Породистый, высокий, широкоплечий мужик, чуть седоватый, хмурый, лет около сорока, злобно смотрел на меня, как волк на зайца, и, кажется, готовился слопать.
– Да что вы? Значится так, это вы наш новый продавец-консультант? – развел руками он с преувеличенно радостным оскалом.
– Я, – глупо улыбаясь, кивнула я. Хотя уже из оскала было ясно, как «сильно» мне тут рады.
– Феерабль! – взмахнул руками он. Слово это, вообще не отмеченное ни в каких бы то ни было словарях, из его уст выскользнуло как ругательное. Почти как матерное, честное слово. Потом он вздохнул горестно и продолжил: – И кому это в голову пришла светлая мысль, что вы можете продавать машины?
– Ну… э… – затруднилась с ответом я.
– Спорим, что вы никогда не продавали машин, – глядя мне в глаза, без тени улыбки заявил он. Добродушие так и сыпалось из него, да все высыпалось. Ни капли не осталось. – Нет, я ошибся, вы вообще никогда не продавали ничего. Верно?
– Но я быстро учусь, – попыталась что-то сказать я, но как-то получилось, что я сразу же принялась оправдываться и краснеть. А он стоял и молча наслаждался. А ведь я даже не знала, кто он.
– Значит, думаете, что тут школа? Первый раз в первый класс?
– Извините, а вы, собственно, кто?
– Я-то? – осклабился он. – Хороший вопрос! Феерабль, что тут сказать. Кто я!
Оказалось, что передо мной не кто иной, как новый начальник мой – Федор Иванович – творческая натура яркой внешности, крепкой уверенности в себе, характер взрывной, нервный, и к тому же женщин не любит вообще, а женщин на борту своего корабля терпеть не может. Разве что кассиршу. А тут, понимаешь, такое. И он выказывал мне истинно мужское гостеприимство.
– Федор Иванович, я вам обещаю, что буду очень стараться, – мямлила я под его пристальным взглядом. Его темные глаза сверлили меня, в них не читалось ни доброты, ни радушия. Зло во плоти. Повезло мне.
– А знаете, дорогуша, почему я не спрашиваю, ни как вас зовут, ни что вы кончали (тут он поставил какой-то особенный акцент, отчего стало еще неприятнее), ни на какую зарплату рассчитываете?
– Почему? – послушно переспросила я.
– Потому что уверен, что вы исчезнете отсюда раньше, чем я успею ваше имя запомнить. С вами, с такими вот романтичными особами, не отличающими «металлик» от «неметаллика», все равно ни одной тачки не продашь. Так что мне даже не интересно, кто вы. Испытательный срок – один месяц. Уверен, вы не продадите ничего.
– И что? – нахмурилась я. Пройдя через такие муки, пережив папины стенания и мамины уговоры поесть, я собиралась достичь тут небывалых карьерных высот.
34 
