Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
73 
– Это хорошо? – попыталась понять она.
– Не знаю. По-крайней мене, он не будет проявлять личной заинтересованности в деле. Скорее хорошо.
– А что о деле. Что делать? Придется отдавать деньги? Если я скажу об этом Роде, он со мной разведется. Он может. Три года они могут заявить, что брак был со стороны невесты фиктивным и развестись без раздела имущества.
– Кошмар. А если ребенка? – поняла ее страх я.
– Стараюсь, – вздохнула она. – Так что делать-то?
– Ну а какие-то деньги у тебя есть?
– Ну…
– Понимаешь, – решила не тянуть, и рассказать ей все, как своей. В конце концов, она была моим шансом. – Дело очень крупное и сложное. Но! Если ты заплатишь им деньги сейчас, то они, как улыбка, не раз еще вернутся.
– Почему? – испугалась она.
– Потому что пока у него есть в руках родительские права на твоих детей, он может их выдернуть хоть прямо с Испании. Или потребовать с ними свидание, а ты должна будешь ему его организовать и оплатить. Ведь по твоей инициативе они живут так далеко и дорого.
– Кошмар, – захлебнулась слезами она.
– Погоди плакать. Выход есть. Но сложный. И длинный.
– Какой? – ожила она.
– Лишить его родительских прав.
– Как это?
– А так. Если бы у него не было этого Дементьева, я бы это дело в два счета обстряпала. Но и с ним могу попытаться. Шансы – примерно восемьдесят на двадцать.
– Почему? – не поняла Маша.
– Потому что я – это я. И я буду играть так, что дорогой Дементьев будет опаздывать ровно на шаг. Я так надеюсь. Но чтобы все получилось, мне надо начинать прямо сейчас. А ты должна решить. Либо ты мне веришь и тогда ищешь пять штук. Или не веришь и ищешь тридцать.
– Прямо сейчас пять штук? – огорчилась она.
– Они у тебя в принципе есть?
– Ну…
– Сейчас пятьдесят долларов, как договаривались. Завтра – штуку. Это – на расходы. И готовность дать еще одну по требованию. Остальные три – перед судом. Если проиграем – две верну. Три потеряешь. Если выиграю – ты его больше не увидишь никогда. – Я говорила жестко, потому что знала, что другого способа нет. Как бы я не была уверена в себе, шанс проиграть был всегда. А уж тут… Скажем так, тут был шанс выиграть. И я была готова использовать свой шанс на полную катушку.
Глава 2
Шиворот-навыворот и задом наперед
Вот уже несколько месяцев, если говорить точнее, около трех-четырех, я пыталась положить первый кирпич в дело отучения моего мальчика от употребления противоестественных памперсов. Я пыталась уболтать моего рыцаря спать в его личной уютной маленькой кроватке. Я обложила ее разнообразными медведями, погремушками и игрушечными телефонами, поставила кроватку вплотную к свому дивану, чтобы он не чувствовал себя одиноко. Мне даже удалось добиться существенного прогресса в этом начинании. Он уже соглашался засыпать в этой холостяцкой кроватке, при условии, что все медведи будут по местам, а мать (то есть я) будет свисать с дивана и почесывать его малюсенькую ладошку. Желательно еще при этом что-то тихонько напевать. В этот момент у Максим Максимыча лицо становилось похоже на лицо сытого маленького бегемотика. Невероятно лоснящимися от счастья глазами он сонно осматривал мое любимое им лицо и потихоньку отбывал в царство снов. Через полчаса почесываний, поглаживаний и убалтываний я была свободна. Все это предпринималось с одной простой целью. Чтобы, когда с героя снимут памперс, он принялся писаться не на мой диван, а на свою, проложенную клеенкой кроватку. Как угодно, а перспектива спать в записанной (или даже хуже) кровати меня пугала и не радовала. Однако удача сопутствовала мне только наполовину. Наполовину ночи, ибо вторую половину сын все равно неизменно проводил со мной. Он просыпался где-то в пять утра и орал, пока я, деморализованная, не перетаскивала его к себе. Это меня огорчало.
– Ему просто страшно остаться одному запертому в тюрьме, – уверенно пояснила его вопли Алина.
– Ты-то почем знаешь? У тебя ж нет детей, – отреагировала я. Как может быть похожа на тюрьму кровать с ажурным бельем, медведями и телефонами?
– А я представила себя на его месте. Всю жизнь мог сам решать, куда лезть, а тут посадили в клетку, как тигру, и еще хотят, чтобы я тихонько писал под себя.
– Какую всю жизнь? – постучала себя по лбу пальцем я.
– А такую. Какая есть. Хоть и полтора года, а свободы. – Я подумала и решила придать ее словам некий смысл. Проще говоря, взяла и свинтила переднюю решетку с кроватки. После этого процесс укачивания действительно несколько упростился. Максик сам добровольно забирался на подушки, обнимал медведя, подставлял мне царственным жестом ладошку на почес и отрубался. Однако изо дня в день я просыпалась и наблюдала его маленький носик по утрам рядом с собой на подушке.
73 
