Последние отзывы

  6  

Но роль ее, как потом выяснилось, этой пресловутой ширмой вовсе окончательно не определялась. Вадим, оказывается, очень хотел иметь детей! Вот так вот. Любовь у нас порочная, а детей тоже хочется… Он так и объявил ей однажды, заявившись поутру – давай-ка делом займемся, дорогая моя молодая женушка. Но не в постель потащил, как и предполагается при таких «занятиях», а деловито уселся за стол, достал блокнот и учинил ей полный гинекологический допрос с пристрастием об особенностях ее женского организма – когда, что, сколько дней, как регулярно… Старательно все записывал в свой блокнот, морщил лоб, ставил кружочки и крестики в календаре, смотрел на нее задумчиво и даже будто бы с теплотой. Потом произнес с улыбкой – забеременеешь, с меня причитается. Выполню, мол, любой твой каприз. А если нет – пеняй на себя. Она промолчала тогда, конечно. Она тогда уже поняла, что лучше молчать. А капризов никаких на тот момент у нее и в помине уже не осталось. Какие капризы? Живой бы остаться…

Когда родился Сашенька, Вадим был на седьмом небе от счастья. Целый месяц от них не отходил! Ей даже грешным делом показалось, что все и наладится постепенно… До сих пор перед глазами стоит эта идиллическая картинка – она в кресле кормит Сашеньку грудью, а Вадим сидит перед ними на ковре, скрестив ноги, смотрит умильно, только что не плачет. У нее в сердце даже некое подобие жалости к нему ворохнулось – ведь, если по сути, несчастный он человек…

А потом, конечно, все вернулось на круги своя. Только в эти круги добавился еще и Сашенька. Теперь она была не только ширмой, теперь она была еще и матерью его ребенка. Именно – его. То, что ребенок этот принадлежит еще и ей, как-то не обсуждалось. И в расчет не бралось. Он все устроил в своей нелегкой порочной жизни так, как ему хотелось. Только с одним обстоятельством он не мог справиться – с ее внутренним сопротивлением. Да что говорить – она и сама с этим сопротивлением никак не могла справиться, несмотря на все побои и синяки… Горел, горел в душе огонь сопротивления! Одинокими ночами строились планы побега, а также развода и раздела имущества, и была в этих планах сладкая месть над поруганным ее женским достоинством, а потом эта месть остывала, и приходило ей на смену жестокое осознание реальности – черт с ним, с разводом и разделом имущества, все равно у нее ничего не выйдет. Вадим Сашеньку отберет, а ее просто-напросто убьет да закопает где-нибудь – никто ее в этих северных краях искать не будет. В общем, все сходилось к тому, что надо бы смириться, принять все как есть и жить дальше. Она даже и сама себя уговаривала на это спасительное смирение, да только не получалось у нее ничего. Видимо, и Вадим это чувствовал, приходя в свое фиктивное семейное гнездышко на «контроль и проверку», потому и бил…

Денег он не давал ей вообще. Даже символически. Раз в неделю закупал все необходимое, раз в месяц водил по магазинам, демонстрируя перед продавщицами свою неутомимую в покупках для молодой жены щедрость, оплачивал все коммунальные счета, контролировал ее телефонные переговоры… Хотя кому ей звонить-то? Нет у нее никого, чтобы позвать на помощь. Если только с Томкой помириться, так она ей не поверит, не поймет… Она в этих делах вообще отсталая, Томка. Скажет – с жиру бесишься. Все у тебя есть, скажет, нищету на кулак не мотаешь, вот и живи, чего еще-то? Хоть бы Сонька догадалась позвонить…

Вдруг и впрямь захотелось поговорить с сестрой, услышать родной голос, пусть хоть издалека. Правда, потом отчет надо будет держать перед Вадимом – зачем, мол, звонила… Да что это, в самом деле, она кто, рабыня, что ли? Уж и родной сестре позвонить просто так не может? Нельзя жить совсем без общения, в конце концов… Так с ума можно сойти…

Схватив телефон, она начала решительно тыкать в кнопки, набирая нужный номер. Потом долго слушала длинные тоненькие и жалобные гудки в трубке – ну же, Сонька, проснись… Я понимаю, у вас там тоже ночь, но аппарат же около шкафа стоит, за которым ты спишь… Томке до него далеко идти, а тебе только руку протянуть! Ну же…

– Алё… – прошелестел в трубке хриплый со сна и недовольный Томкин голос. – Алё, говорите… Ну? Кто это там хулиганит среди ночи…

С досадой нажав на кнопку отбоя, Вика отбросила от себя трубку, посмотрела на нее обиженно. Интересно, а Сонька где? Почему Томка к телефону подошла? Может, еще раз набрать? Может, с Сонькой случилось что? Сроду Томка ночью к телефону не подходила… А может, она вообще уже ее, Соньку, из дому выгнала? А что, с нее станется… Иди, скажет, на все четыре стороны, раз взрослая уже… Дай и мне пожить…

  6