Особенно,... 
42 
«Видишь, до чего уже дошло! – шепнул мне внутренний голос. – То ли еще будет».
«И что мне делать? Из дома бежать?» – всхлипнула я. Линолеума было жалко на самом деле. Тем более что эта долбаная кастрюля рухнула прямо посреди кухни, так что у меня не было ни единого шанса как-то замаскировать этот ожог.
«Садись и пиши, что ты теперь будешь делать в первую очередь, что во вторую, а что вообще по остаточному принципу!» – сказала мне моя совесть. Я подумала, что, как ни крути, в этом есть своя логика. Ибо до этого времени по остаточному принципу я относилась именно к своим исследованиям. То есть до них мои лапки вообще не доходили. Я выкинула пельменные останки в ведро и распахнула настежь окно. Запах гари потихоньку выветривался на морозную улицу, а я потихоньку остывала под порывами ветра с улицы и думала, куда плыть дальше. Действительно, что мне мешает, кроме собственных цепей? Кроме лени, которая больше походит не столько на лень, сколько на страх. Глубинный страх, не дающий мне сделать и шага вперед.
Любой мой день (за исключением праздников и выходных) состоит из десяти часов, которые я трачу на работу в том или ином ее проявлении, это вместе с дорогой, которая теперь, когда я постоянно экономлю и экономно езжу на метро, занимает никак не меньше трех часов в день. Еще утром я не меньше часа трачу на кофе, завтрак, умывание, боевую раскраску и т. д. Нормальное утро работающей одинокой женщины. Вечером сериал, журнал, уютная книжка в кровати под одеялом, а светильник светит таким мягким светом. И надо сказать, что такой ход вещей меня вполне устраивал. А что теперь? Мне постоянно звонит Гриша, вроде бы чтобы поболтать о том о сем, но ведь он спрашивает, как у меня дела. Как много я написала. А как много я написала? Если разобраться, то я начала подготовительную работу. А именно, я сложила на столе стопкой все нужные книжки. Стопка получилась не очень большая, поэтому я подбавила ненужных. Для авторитетности моего рабочего места. В принтер я вложила чистые листы бумаги (а вдруг мне понадобится держать что-то перед глазами, тогда я смогу это распечатать), а в магнитофон вставила мою любимую кассету «Звуки природы», под которую (теоретически) очень хорошо расслабляться и настраиваться на рабочий лад.
– И что еще? – усмехнулась моему рассказу Баська. Она была единственной, кого я посвятила в условия спора с Григорием. И вообще единственной, кто знал, что у меня появился такой странный новый знакомый.
– А что? – обиделась я. – Разве мало? Между прочим, отбор литературы – это уже полдела.
– Ага. А вторая половина дела навсегда останется в наших сердцах, ибо никуда за их пределы не выйдет. Так бы сразу и сказала, что мечтаешь проиграть и сдаться на милость победителя. Только имей в виду, если он увидит, что ты ни черта не делаешь, у него могут появиться подозрения.
– А ведь ты права! – согласилась я. Но воз сдвигаться не собирался, пока вот у меня пельмени не рассыпались по кухне, а Гриша не сообщил, что праздновать смену очередной даты мы будем вместе. Что я ему предъявлю? Что расскажу, когда мы будем сидеть за красиво сервированным столом и пить искрящееся от света свечей шампанское?
– Он же не пьет! – вспомнила я и загрустила. Тем более мне не удастся произвести на него впечатление. Интересно, неужели же я в самом деле такая тупая? Неужели я ничего не могу. Абсолютно ни на что не способна! Какой кошмар. Эта мысль неожиданно взорвала мой мозг, и разрывная сила была эквивалентна целому чемодану тротила. Я – бездарность, которая всю жизнь кормила себя байками о том, что было бы, если бы… Если бы муж был получше, денег побольше, работа поинтенсивнее, общественность понимающая. Условия, я все всегда валила на условия. Вернее, на их отсутствие. А на самом деле я просто занималась тем самым, от чего так и не смогла практически никого вылечить. Самообманом!
– Пустышка ты, мать, – сказала я, принюхиваясь к холодному воздуху, в котором еще стоял легкий запах горелого теста.
– Ну и ладно, – захотелось надуть губы и заплакать и чтобы пришел кто-то большой и сильный – успокоить и убедить, что я несправедлива к себе. Что я вообще-то умница. Впрочем, подошел бы кто-то и не очень большой. Пусть даже ростом чуть выше меня. Типа Гриши. Господи, как же хочется, чтобы он меня зауважал. Чтобы в этом самом ресторане я с упоением показывала ему графики и выкладки, а он бы смотрел на меня с восторгом и задавал глупые вопросы.
– И что тебе мешает? – вопрошала моя совесть. Я закрыла окно и горько вздохнула. Да-да, получается, что ничего, кроме меня самой. Ничего, кроме того, что в моей системе координат надо что-то менять. И по остаточному принципу надо делать все остальное, а не то, что составляет собой мою мечту.
42 
