25 
— Конечно, дорогой, — ответила я, потому что это очень подходило к сцене романтического вечера с букетом (опять эти гвоздики). И зря, потому что Миша принялся снова прижимать меня к себе и целовать, не замечая прохожих.
— Я тебе позвоню, — «порадовал» меня он и наконец отпустил с миром.
Я, пошатываясь, пошла к метро. Признаться, я не очень отчетливо понимала, что именно со мной произошло. Кажется, теперь я официальная невеста. Кажется, теперь пора кричать ура и показывать Галке язык. Мне захотелось пить. Отчего-то пересохло в горле. И вообще, я чувствовала себя так, словно перебрала спиртного и теперь не совсем отдаю отчет в том, что я делаю. И это, кстати, единственное объяснение тому, что произошло буквально сразу после того, как я подписала согласие на вступление в брак с нормальным и даже положительным со многих сторон мужчиной. Потому что никаких иных объяснений у меня не было.
Глава 6, необъяснимая даже для меня самой
Мужчин, которым бы я нравилась именно такой, какая я есть, можно пересчитать по пальцам. Дайте-ка подумать. Пара-тройка романов в институте, которые случились со мной еще до моего грехопадения в объятия будущего (теперь уже почти настоящего) мужа. Пара десятков уличных комплиментов сомнительного качества. Что-то вроде «ну и попка» или «девушка, можно вас, а то у меня вечер свободный». Несколько платонических отношений с парнями, фактически собратьями по несчастью. То есть с теми, у кого тоже не складывались отношения с девушками. Их физические данные исключали взаимность с моей стороны, так же как и со стороны остальных девушек. Но в отличие от них я не могла разбрасываться потенциальными ухажерами, поэтому мы дружили и разговаривали по душам. Они рассказывали мне, что я, на их вкус, самая настоящая красавица и очень даже ничего. Я уверяла их, что стоит приложить небольшое усилие, и девушки за ними будут ходить табунами. А также мы периодически вместе посещали кинотеатры, институтские тусовки и дни рождения. Выпивали и закусывали в ожидании, когда у кого-либо из нас случится существенный перелом в личной жизни. Так и происходило. Сначала пара моих платонических (см. запасных) ухажеров обрели душевную гармонию с менее капризными девушками из педучилищ или медицинских колледжей Подмосковья. А потом я влетела в сложные, но захватывающие отношения с Михаилом Артуровичем, который, хоть и не был мечтой поэта, все же по многим статьям выгодно отличался от всех, с кем мне приходилось иметь дело до этого. Михаил Артурович с высоты прожитых лет оценил по достоинству мой юный возраст, чистую кожу (в основном потому, что раз в месяц это нарушалось каким-нибудь противным «гормональным» прыщом), упругую грудь и голубые глаза (пусть даже на несколько простоватом круглом личике).
— Наивный реализм, — называл он мой тип внешности.
Что ж, реализм так реализм. Однако поскольку никогда и никто не падал у моих ног, потрясенный столь неземной красотой, и не делал предложений руки и сердца посреди перрона метрополитена, я никогда не напрягалась относительно внешнего антуража. Впрочем, нет. Лет в семнадцать, будучи юной студенткой, я пыталась добиться уважения однокурсниц (хотя бы), если уж не однокурсников, надевая мини-юбки и вырисовывая губы Анджелины Джоли.
— Слушай, тебе это идет как корове седло, — стыдила меня Олечка, однако я продолжала свои попытки занять место под солнцем, пока один мой однокурсник, мерзкий молодой бычок Коля Свиридов, не подскочил ко мне с весьма интересным предложением.
— Хочешь денег? — спросил он меня.
— Ну? — заинтересовалась я, не ожидая подвоха.
— Давай я тебя буду показывать в шоу «Девки нашего села». С таким прикидом, да при таких щеках ты будешь первая, однозначно! — захохотал он.
Я же, дождавшись конца аплодисментов и зрительских восторгов, залепила Свиридову пощечину и прорыдала дома полдня под сытое урчание Галины «А нечего было выставляться!». С тех пор ничего, кроме джинсов, хлопковых штанов и вязаных свитеров, я не ношу. И, кстати, со временем я осталась даже довольна этим, поскольку жизнь без шпилек оказалась гораздо комфортнее и проще. Одно плохо, мужчины на улицах и в метро смотрели куда-то мимо, никак не идентифицируя меня в качестве сексуального объекта. А впрочем, может, это тоже хорошо? Зато я могу спокойно ездить и не дергаться от того, смотрит на меня кто-то или нет. Могу читать книги (если у меня в руках очередной роман «Полюби меня дважды», я закрываю название газетой), могу играть в телефон, а могу и вовсе спать. Никто не потревожит моего покоя.
25 
