Последние отзывы

  7  

– Я бы хотел решить этот вопрос законным путем. Вы ведь говорите о взятке?

– Боже упаси, – чуть не подавился адвокат. – Разве я что-то подобное говорил? Впрочем, раз уж вы сами произнесли это страшное слово, то неужели хотите обойтись исключительно правовыми механизмами?

– А что, это для вас так удивительно? – нахохлился Александр Евгеньевич. В словах и в особенности в тоне, которым все это сказал адвокат, ему послышалась насмешка. Его брат, услышав о всей этой кутерьме, сразу сказал, чтобы Алексашка не был дундуком и спокойно «подмазал» кого надо, пока не началось. «Что ты как ребенок? – смеялся он. – На принцип идут только дураки».

– Нет, это нормально, – пожал плечами адвокат. – Не очень эффективно, но нормально. Правда, за результат тут трудно отвечать. Такое уж у нас правовое государство. Ладно, отсудим вам компенсацию.

– Это невозможно. У нас помещение на Покровке, зачем нам эта компенсация? Неужели же ничего нельзя сделать?

– Послушайте, я дам вам добрый совет. Вы ведь кажетесь мне серьезным человеком. Ну что вы упираетесь? Это может кончиться только одним.

– Чем?

– Вы потеряете больше. Они это знают, вы это знаете, только им все равно, что вы в итоге решите, а вам – нет. Хотите – я подам заявление, и вы переедете в Бутово, будете там прекрасно делать пилинг красивым девушкам за небольшие деньги. Тоже вариант. Но о Покровке можно забыть.

Совет был и вправду добрым, хотя и означал, что впереди у Александра Евгеньевича крайне непростые времена. «Магнолия» приносила прибыль, но ее едва хватало на жизнь, а между тем покупка оборудования, текущий ремонт и непредвиденные расходы постоянно образовывали брешь. Элитных салонов вокруг становилось все больше, дамы из «Мерседесов» – все капризнее, а последний кризис уменьшил их популяцию чуть ли не вдвое. Все это огорчало Александра Евгеньевича, и только большой офис на Покровке как-то примирял его с действительностью. Значит, получается, придется давать на лапу. И давать много, потому что он, Александр Евгеньевич, уже наделал глупостей, уже скандалил и грозил судом. Значит, придется искать специального человека со специальным подходом. Траты, траты.

Александр Евгеньевич вздохнул, глядя на счет, в который включили и адвокатов обед. Тот ласково пообещал разобраться, покарать и вообще всячески способствовать, а затем исчез, не обременив себя мыслями об оплате хлеба насущного. Вздохнул же Александр Евгеньевич потому, что получалось, что мерзавец брат с его криминальным взглядом на жизнь оказался прав, хотя и не должен был бы. И получалось, что если бы Алексашка послушался брата, то как минимум трети расходов можно было бы избежать. А еще вздохнул он оттого, что в этом весьма щекотливом деле не было лучше решения, как обратиться к этому самому пресловутому братцу за помощью. У него и связи, и нужные люди. И обставляет он такие дела мастерски. Однако от одной мысли о предстоящем разговоре Александра Евгеньевича передергивало.

«Что, отбирают парикмахерскую. Ах, негодяи! – наверняка скажет он. – Что же ты, сам не справишься? Конечно, как какое грязное дельце – это к Паше, да? А как премии на конкурсах получать – так сам, все сам».

«Ничего подобного», – будет оправдываться Алексашка, но на самом деле все так, именно так и даже еще хуже. Брат мешал Александру Евгеньевичу, он был для него неудобен, слишком уж открыто демонстрировал свой успех, слишком уж ярок был, везуч. Все, что хотел, творил. Никого не слушал, никогда. И всегда ему все с рук сходило. С самого детства, еще бы – младшенький. Везунчик, блин. Или, предположим, не будет он даже ничего этого говорить. Просто возьмет, да и поможет. А все равно обидно – почему Алексашка не может справиться сам. Ведь серьезный человек и поступает всегда правильно, как подобает. Не курит. Выпивает только по праздникам. Вот разве что с женой бывшей поступил не совсем хорошо… Это было. Но ведь не оставляет без помощи, без внимания. Не мог он с ней жить, не мог больше. А почему – до сих пор не понимал, вроде всем была хороша. А вот опротивела. Не вся и не совсем, а только в смысле… ну, в том самом смысле, из-за которого люди вообще женятся. Но до такой степени, что в комнату войти не мог, хотелось волком выть, когда ее зовущие глаза видел, пеньюары эти. А еще ужас – вдруг залетит, что с ней потом делать. Никогда уже не отделаешься. Как честный человек.

Александр Евгеньевич достал мобильник и долго в нерешительности наглаживал сенсорные кнопки. Мысли легко перескакивали на какую-то ерунду. На то, как все-таки нынче далеко техника пошла. Шагнула семимильными. Когда еще только появились эти мобильные телефоны, они были на кувалды похожи, с чемоданами в придачу. Тогда они были только у самых крутых – у бандитов преимущественно. Даже у Пашки такого не было. А потом завелся, кажется, «Сименс». Тоже лопата. И так далее. А теперь у Александра Евгеньевича в руке лежал и не мобильник вовсе – комбайн. И навигатор, и коммуникатор, и еще черт знает что, с Интернетом внутри. Только ковыряйся.

  7