Особенно,... 
48 
– Да? – переспросил он, и тон у него при этом был довольный. Еще бы, ведь именно в связи с его неистовостью она была столь разбита. Разбита его полками, которые ходили в наступление всю ночь.
– Не загордись только, – усмехнулась она, но сама как-то вдруг приободрилась, вспомнив его лицо. Такое серьезное, такое интеллигентное всегда и везде. Но стоит им остаться вдвоем в его тихой маленькой квартирке недалеко от метро «Улица 1905 года», в невысоком доме из желтого кирпича, стоящем около маленького сквера, как Саша становится похож на большого, немного седовласого мальчишку, способного с восторгом и обожанием смотреть на женское тело – на ее тело.
– Имею право, – тихо усмехнулся в телефоне он. – Но сегодня мне правда надо с тобой поговорить. И Лида тоже.
– Что – Лида тоже? – похолодела Жанна. Значит, дело не в них, не в ней и Саше, а в его брате Павле, состояние которого было столь тяжело, что ни о чем хорошем с его женой говорить не приходилось.
– Нам всем надо кое о чем поговорить, – более строго повторил он.
– Не понимаю. Ты же знаешь, что я делаю все, что могу, для твоего брата. Мы не так много можем в обычной городской больнице. Ему надо будет организовывать очень серьезную реабилитацию, но тут я этого ничего не могу сделать, – принялась рефлекторно оправдываться Жанна. Потому что если с Сашей ей было так хорошо, как давно не было ни с кем из ее Ёжиков, то Лиду она панически боялась. Хотя с виду Лида была худой, теперь уже не совсем блондинистой и вовсе без неуместного для зимнего времени загара – почти похожая на обычного человека, Жанна чувствовала себя в ее присутствии кроликом перед удавом Каа. Светлова была немногословна, всегда немного язвительна. Особенно после того, как стало ясно, что за деловые отношения связывают лечащего врача Павла Светлова с родным братом пациента.
– Любви все додики покорны, – пожала плечами Лида, когда случайно увидела Сашу, целующегося с лечащим врачом на парковке около автомобиля хирурга.
– Мы… это просто… это не то, что можно было… – пробормотал Саша, совершенно растеряв (забавно) весь свой респектабельный налет перед этой насмешливой зазнайкой.
– И не то, что нельзя было, – отрезала она. – Сашка, ты взрослый мужик, у тебя уже бес в ребре был? Ну, так и не стесняйся. Жанна Владимировна, я привезла тут лекарства, которые вы просили, я их отдам на пост, да? Их там медсестры не употребят?
– Не употребят, – краснея, кивнула Жанна, и с тех пор общаться с основным, так сказать, заказчиком стало в десять раз труднее. И вот теперь им надо с ней ПОГОВОРИТЬ. О чем? О ее непригодности? О том, что хорошо бы вернуть все те деньги, что она получила за пациента, которому так и не стало лучше?
– Жанна, не надо волноваться. Нам просто сейчас надо что-то решать с Пашей, понимаешь? В общем, не хочу я по телефону, – взбунтовался он.
– Я… я сегодня не могу. Я с квартирной хозяйкой встречаюсь, – совершенно глупо попыталась отмазаться Жанна.
– Да? – огорчился Саша. – А во сколько?
– После… после семи, дома, – в полнейшей панике продолжала врать Жанна, решив держаться до последнего, лишь бы только избежать разговора с Лидией Светловой. Хотя бы сегодня. Пусть завтра. Она сегодня еще раз пересмотрит всю историю болезни, продумает стратегию защиты от обвинений.
– Ладно, давай, мы подъедем к тебе, – согласился Саша, да еще таким тоном, словно бы Жанна его туда приглашала. – Хочешь, я тебя с работы заберу? А завтра отвезу. А машину оставишь на парковке.
– Нет, – подпрыгнула Жанна. – У меня денег совсем нет, а парковка платная. В смысле, я же за территорией машину на ночь не оставлю, а на территорию въехать – деньги нужны.
– Какие деньги? – засмеялся Саша. – Сто рублей?
– Примерно, – в панике кивнула Жанна, лихорадочно соображая, что же делать теперь. Вообще идиотизм. И она, видимо из-за того, что ее мозги были сегодня в негодном состоянии, вдруг (неожиданно даже для себя) взяла и ляпнула:
– Но дело не в этом. Я не сразу поеду домой.
– Да? А куда еще? – удивился Саша.
– Мне… мне надо к одной подруге заехать, деньги занять. У меня зарплату задержали, надо эту тысячу занять, чтобы за квартиру расплатиться. Понимаешь, давай лучше встретимся завтра, ладно. Я не в состоянии сегодня еще чем-то заниматься.
– Понятно, – мрачно бросил Саша и замолчал.
Жанна сидела в ординаторской, кусала губу и одновременно крыла себя последними словами, вопрошая, зачем вообще она сейчас все это сказала. И ведь на самом деле она не собиралась никакую проверочку Саше устраивать. Видимо, привычка сработала. Сейчас он скажет, что да, мол, поезжай, птица моя любимая, а я тут в тенечке полежу, подожду тебя. И придется потом Жанночке серьезно подумать, что делать с этими отношениями, такими прекрасными во всех смыслах.
48 
