Последние отзывы

  6  

Таня вдруг почувствовала, как еще теснее сошлись на ее шее дрожащие ручки-клещики, как икнуло и всхлипнуло ей в шею сине-красное ее спасенное сокровище и забилось тут же в тихом отчаянном плаче, слышимом только ей одной, наверное.

– Ой, нет, не надо в больницу, прошу вас… Видите, он боится, не надо! Не будете же вы его силой от меня отрывать…

– Почему – он? А может, это девочка? – неуверенно поднял на нее глаза Иваненко.

– Ой, да какая разница! – осмелела вдруг Таня, вмиг почувствовав эту его неуверенность и сердито взглянув на подошедшего к ним еще одного мужчину в таком же бушлате с нашивками. – Мальчик, девочка, все равно не отдам! У ребенка стресс, понимаете? Нельзя его сейчас силой отрывать… Я сама медик, знаю! Сейчас момент такой, что просто нельзя, и все! Потом последствия всякие нежелательные могут быть…

– Хм… – озадаченно уставился на нее вновь подошедший и, судя по тому, как на него испуганно оглянулся Иваненко, начальник. – А что нам тогда делать прикажете? Около вас так его и караулить до выяснения всех обстоятельств?

– Нет, не надо караулить… Я здесь живу недалеко, вы просто проводите нас до дома, и все. И скорую ждать не надо, у него никаких повреждений нет. Я знаю, он подо мной был…

– Стресс, говорите? – с сомнением протянул начальник над Иваненко, разглядывая страничку Таниного паспорта с отштампованной пропиской. – Что ж, и правда рядом живете… Ну, раз так… Иваненко, проводи! Возьми машину мою.

– Ой, да не надо машину! Тут два шага, мы и сами дойдем, – с трудом поднялась со своего стульчика Таня и тут же была подхвачена под локоток заботливым Иваненко, – там только под арку пройти осталось, а дальше уже наш двор…

– Нельзя сейчас под арку. Там оцепление, эксперты работают. Другой дорогой в ваш двор заедем. Пойдемте, девушка…

– … Татьяна Федоровна! – быстро заглянув в паспорт, подсказал Иваненко начальник. И, обращаясь к Тане, проговорил решительно: – А паспорт ваш, Татьяна Федоровна, я пока у себя оставлю. До выяснения всех обстоятельств. Да вы не бойтесь, пусть ребенка Иваненко понесет…

– Нет, я сама, – осторожно мотнула головой Таня. – Куда идти, где ваша машина? Поехали уже…

– Вы не волнуйтесь, мы постараемся побыстрее родственников ребенка разыскать, – открывая перед ней дверцу, душевно проговорил начальник. – И спасибо вам за проявленную сознательность, гражданочка Татьяна Федоровна. Я думаю, родственники спасенного ребенка ваш поступок высоко оценят…

Глава 3

– … Танька, да что же это? Ой, матушки, милиционер… Что случилось-то, Таньк? Я уж потеряла тебя…

Бабка Пелагея застыла в открытых дверях маленьким сухоньким изваянием, переводя взгляд с Таниного лица на лицо Иваненко, потом подхватилась быстро, затопталась бестолково по маленькой прихожей, мешая Тане пройти в комнату.

– Тань, а ребеночек-то откудова? Чего за ребеночек-то, Тань?

– Да, бабуля, такая вот героическая у вас внучка оказалась, – торжественно произнес Иваненко, проходя следом за Таней в комнату. – Взяла и чужого ребеночка спасла. Закрыла его своим телом. Жизнью своей молодой, можно сказать, рисковала. Слышали небось, как в соседнем дворе рвануло?

– Ой, слышала…

– Ну вот. Это машина там взорвалась, а внучка ваша как раз по тому двору домой шла, пирожки вам в сумке несла.

– Нет, не пирожки. Это пирожные были. Эклеры… – тихо поправила его Таня.

– Ну да. Пирожные, – также тихо подтвердил Иваненко, виновато улыбнувшись.

– Ой, батюшки… – только и всплеснула руками бабка Пелагея. – Да как же это, Таньк?

– А вот так, бабуля… – ответил за Таню Иваненко и стал пристально оглядывать пространство вокруг себя, задерживая любопытный взгляд на всем по чуть-чуть – и на бабкиной никелированной кровати, аккуратно заправленной домашнего производства вязаным ажурным покрывалом, и на красиво торчащей острыми углами горке подушек, и на крахмальных снежно-белых занавесках на окошке, и на пышно разросшейся на подоконнике и цветущей алым цветом герани – признаке домашнего благополучия, как искренне полагала бабка Пелагея. Герань эту да покрывало она привезла с собой в приданое и очень этим обстоятельством гордилась. А еще в том приданом числились белые мережковые, повсюду разложенные салфеточки – и под хрустальной вазой на трельяже, и под прозрачной статуэткой балерины за стеклом серванта, и с книжной полки свисающие нежными белыми уголками. Через такие же дырки-мережки, будто извиняясь перед гостем за бабки-Пелагеино стремление к уюту, стыдливо проглядывал и экран телевизора. Откуда ему было знать, корейской сборки чуду технического прогресса, про моду из бабкиной юности – все вокруг салфеточками в доме украшать? Вот и стыдился от души…

  6