Особенно,... 
39 
– У нашего Стаса просто харизма короче. Вот он и бесится, – изрекла Бася, сопроводив «мудрость» весьма выразительным жестом, демонстрирующим размер мужской «харизмы».
– Ничего про его «харизму» не знаю и знать не хочу, – фыркнула Марлена. – Еще будешь чай?
– Не, чай – это мокрота, – помотала головой Бася.
– У меня есть еще салатик, – предложила гостеприимная Марлена. Бася промолчала, а я тут же согласилась. И кто меня за это осудит? Это же Марленин салатик!
– Ладно, давай и мне! – влезла Бася. – А чаю не надо. Можно кофейку с коньяком. Или без.
– Без коньяка?
– Ну, зачем же так? – усмехнулась Бася. – Без кофе.
– Знаешь, тебе всерьез надо завязывать, – нахмурилась я. В прошлый раз, когда я пила с Басей ее «кофеек», это кончилось провалом в памяти и ночью, полной безумств. И сейчас я боялась, что в Басину воронку может засосать и меня, и Марлену с Тимкой, и даже Ольховского вместе с его сломанной рукой. Кто знает, на что способна наша кинозвезда?
– У меня все по графику. Какой смысл завязывать, когда скоро Рождество! Все равно придется развязывать, – Бася изрекла сию «мудрость», подняв вверх указательный палец.
– Ладно, отстань. Так ты сама его забирала из офиса? – я снова развернулась к Марлене. Бася обиженно замолчала и подошла к стойке бара. Коньяк безмолвно перекочевал из большой Марлениной бутылки в Басину чашку из-под кофе. Марлена выразительно посмотрела на Басю и продолжила:
– Он действительно ведет себя нагло. Вчера позвонил сюда и мне нагрубил. Я ему вообще кто? Никогда он себе такого не позволял. Знаешь, он, как от Саши ушел, как с цепи сорвался. Видимо, решил, что теперь ему уже все можно. Я ему прямо сказала, что хоть это и не мое дело, его поступок я осуждаю, и он должен понимать, что Саша – моя подруга. И разговаривать с ним я не хочу, как и видеть его.
– А он?
– Представляешь, расхохотался и сказал, что мое осуждение он как-нибудь переживет. И потребовал, чтобы я позвала «своего дорогого муженька». Никакого стыда.
– Так и сказал? – ахнула я.
– Именно так. Да еще таким похабным тоном. Словно, знаешь, хотел мне продемонстрировать, насколько ему наплевать на чужое мнение.
– И что дальше? – подгоняла ее Бася. – Как они подрались-то? Из-за чего?
– Так я же не знаю! – обиженно пробормотала Марлена. – Он же мне ничего не сказал. Он поговорил с Дробиным, потом сказал, что ему нужно с ним встретиться по поводу этой вот базы и клиента. Я ему сказала, что с таким аморальным типом надо расставаться. В конце концов, что он, не может без помощника? Он раскричался на меня. И уехал. А через часа четыре или, может, пять позвонил, чтобы я его забрала. Ваня, представляете, даже не хотел ехать в травмопункт. Говорил, что это просто ушиб. А там трещина.
– Так не перелом все-таки? Слава богу! – обрадовалась я.
– Неизвестно еще, что лучше, – внесла свою лепту Бася. – Трещины иногда очень долго и плохо зарастают. Смотря какой разлом, в каком месте.
– Ты думаешь? – моментально помрачнела Марлена.
– Ну, ты и идиотка, – возмутилась я. – Ерунду говоришь. Все заживет. Обязательно. Ты ему потом синяк бодягой помажь. Лучшее средство от отеков! Пара дней – и все будет в порядке. А про травмпункт – мужики все боятся врачей. Пока что-то вообще не отвалится – не пойдут. Герои нашего времени.
– Не в этом дело. Я не понимаю, почему Ванька так не хочет выносить сор из избы. Он даже денег дал травматологу, чтобы тот его принял без карты, без записей. Хотя надо было, наоборот, брать справку и идти в милицию. Я его спрашиваю, а он говорит: не хочу связываться. Это плохо для бизнеса. Я ему говорю, чтобы хотя бы его уволил. Он смотрит на меня и молчит.
– Он у тебя слишком добрый, – сказала Бася так, словно бы доброта была недостатком.
– Ну и хорошо, что добрый. Нормальных мужиков не осталось. Только вон – Тимка мой да Ваня Ольховский.
– Сейчас не это главное. Вопрос – что делать, как всегда, – покачала головой Марлена. – Может быть, мне самой пойти и написать заявление?
– Но твой муж скажет, что он ни с кем не дрался, – возразила Бася. – Скажет, что это он так неудачно на грабли наступил. Три раза. А потом на банановой кожуре поскользнулся и упал. Очнулся – гипс.
– Какой бред, – Марлена убрала со стола чашки, Басину тоже, из-за чего возникла некоторая неловкость, и машинально вытерла со стола. – Значит, оставить все так, как есть?
– Можно пойти и написать краской из баллончиков на двери Сухих, что она блядь, – предложила Бася, невозмутимо вынимая рюмку из серванта.
39 
