Последние отзывы

  14  

— И, главное, представляешь, она его еще и жалеет! И мамочку его крокодилицу тоже! Я-то, говорит, с детьми все равно буду счастлива, просто уже потому, что они у меня есть, а Толик? Он-то ведь, говорит, и не понимает ничего, просто за призраками придуманного счастья гоняется, поэтому его вроде как даже и пожалеть надо…

— А ты знаешь, Катерина, твоя сестрица не так уж и не права… — задумчиво проговорил Гриша, откинувшись на спинку скамейки и взглянув на нее коротко сбоку. — Счастье, оно, может, и состоит преодолении каких-то ужасных жизненных трудностей, чтоб потом себя уважать было за что!

— Ага! Еще скажи — чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…

— Да. И так тоже можно. Он ведь, кто это сказал, тоже по полной программе трудностей-то хлебнул. Поэтому знает, что говорит. Просто нам его по-другому преподносили всегда… А если посмотреть на все это не от печки обязательного школьного сочинения, а с философской точки зрения… Не зря же говорят, что страданиями душа очищается! Что, разве такие слова мог бы произнести человек здоровый, удачливый? Да вряд ли. Если только ерничать не будет, конечно… И выражение «чем хуже, тем лучше» тоже, между прочим, не такие уж и дураки придумали…

— Погоди…Это что же получается? Ты хочешь сказать, что люди, по общему признанию несчастные, — брошенные жены, например, — на самом деле и есть самые счастливые? Глупости какие…

— Да не такие уж и глупости, Кать! У них просто шанс появляется переосмыслить-перевернуть свою жизнь, вытащить из себя что-то глубоко там запрятанное, выйти на совершенно новую дорогу, раньше неизведанную… Это ж здорово вообще!

— Хм… А ты-то откуда знаешь? Ты же молодой пацан, а не разведенная тетка…

— Знаю. Я маму помню, когда отец вот так же нас бросил…Ты знаешь, как она поначалу злобничала? Я ее боялся — жуть…Все время из дома сбежать хотел. Она и отца мной все время шантажировала, и на весь оставшийся мир обижалась, такой издерганно-страдающей была… А я так сильно все это переживал…

— Это ты про Анастасию Васильевну рассказываешь? — округлила на него глаза Катя.

— Ну да… А что, не похоже?

— Н-е-е-т….

— Да в том-то и дело! А я ведь и правда тогда из дома сбежал… Скитался где попало, чуть не пропал совсем. А потом она меня через милицию разыскала. Представляешь, я ее и не узнал! Будто перевернуло ее всю, перетряхнуло разом. Такая вдруг в ней внутренняя работа началась… Помню, каждый день за что-то у меня прощения просила, за все детские обиды и унижения… И все тихо так приговаривала: «Гришенька, неужели это я была? Стыдно-то как… Ты прости меня, сынок…» А потом и у отца прощения попросила. Видно, было за что просить… Так мы по-другому жить и начали. А сейчас смотрю на нее — счастливее человека на свете нет!

— Да… У вас дома счастьем пахнет…

— Так что твоя сеструха определенно в чем-то права. Потому что с ходу прощает, ее не надо обстоятельствами мучить да перетряхивать, как пыльный мешок…

— Так все равно же жалко… — опять загорячилась Катя. — Чем плохо, если у нее в жизни все хорошо будет?

— А хорошо — это как? Ты хочешь, чтобы к ней муж вернулся?

— Да вот теперь и сама не знаю, нужен ли ей этот придурок? Что ж за жизнь у нее такая будет — на его комплексы любоваться? Нет, не знаю… Вот ей бы другого какого мужа найти, а? Хотя с тремя детьми кто ее возьмет…

— И здесь ты не права, Катерина! Вот я, например, когда полюблю, — мне все равно будет, сколько у моей женщины детей. Хоть трое, хоть пятеро…Дети — это ж так здорово! Вот смотри — лежит кроха в колясочке, а потом из нее красавица-умница Антонина вырастет, а потом она станет уважаемой Антониной Анатольевной… А почему ее так назвали, не знаешь? Необычное какое-то имя, из тридцатых годов…

— А так маму нашу так звали… А Веньку в честь отца Ленка назвала. А Сеньку — в честь его друга детдомовского. Жили когда-то в детдоме в далеком сибирском городке Венька, Сенька и Тонечка…

— Хм…Ты прямо как сказку рассказываешь!

— А это и есть сказка! Мне Мамасоня много в детстве таких сказок нарассказывала! А ей когда-то — мама с папой…

Катя замолчала вдруг, словно осеклась на полуслове, резко отвернула голову, сглотнула судорожно горлом.

— Эй, ты чего? — дернул ее за толстую рыжую косу Гриша. — Ты чего, рыжик?

— Да так… Пройдет сейчас…

— Кать, а ты от природы такая рыжая?

  14