Особенно,... 
50 
– Давай, я буду принц, а ты будешь плести рубахи братьям, – однажды предложила я, но подруга внезапно засопротивлялась.
– Плети сама свою крапиву, – сказала она. Я была не против, тем более что втайте предложила роль ей только из внутреннего благородства.
– Хорошо, а ты будешь принц. Будешь меня любить.
– За что тебя любить? Дура – дурой. Чуть на костре не сожгли, чуть без жениха не осталась!
– Да что ты несешь, – возмутилась я. Такой нетривиальный взгляд на любимые сказочки меня сильно покоробил. Но…только в первый раз. Потом мы уже вместе раскладывали сказки по косточкам, издеваясь над народным творчеством, кто во что горазд.
– Аленький цветочек? – вопросительно поднимала бровь Динка. – Любительница халявы. Брак по расчету.
– А Иванушка-дурачок? – смеялась я. – Вечно на печи. Лень – залог здоровья. Лежи на попе ровно и все само обломится.
– Ага, а двое нормальных братьев вечно в пролете!
– Психам везет.
– Богатые – дураки, царевны любят только нищих идиотов!
– А помнишь про Салтана? – спросила Динка, когда я чуть-чуть успокоилась и перестала хохотать.
– А с ним чего? – я уже была готова снова прыснуть.
– А то. У него был выбор: жена – повариха, жена – ткачиха. Нормальные бабы. А он что выбрал? Каким местом его женушка себе дорогу проложила в царские палаты? Смекаешь?
– Да уж, известным местом, – смекала я, загибаясь от хохота. Так мы вывернули наизнанку почти все сказки. От скуки добрались даже до Льюиса Керрола с его странными Алисами в разных ипостасях. С ними было сложнее. Смысл был так аллегоричен, что переврать его еще раз почти не представлялось возможным. Но нам все-таки немного удавалось. Правда, на этот орешек мы покусились в более старшем возрасте, нам тогда уже было, как сейчас помню, лет по шестнадцать. Чеширский кот был признан наркоманом (еще бы, он знает все грибы в лесу, что от кого кусать), кролик прообразом российского малого бизнеса, который вечно спешит, но всегда опаздывает. И все его кидают.
– А мартовский кот? А шляпник? А Соня?
– Это госчиновники! – вещала Динка. В общем, разобрали мы эти сказочки вдоль и поперек, но одного места я так и не смогла понять. Места, где Алиса вместе с шахматной королевой скачет на немыслимой скорости по тропинке на вершину холма. Бежит, а прибежать никуда не может. Вершина удаляется от нее с такой скоростью, что она все время оказывается в начале пути. Алиса спрашивает королеву «почему этот гадкий холм все время удаляется. Ведь я бегу со всех сил!». Меня, кстати, это тоже сильно возмущало. Казалось, что в жизни так не бывает.
– Что ты, – отвечала Алисе королева, – с этим холмом всегда так. Надо бежать со всех сил, чтобы просто остаться там, где ты стоишь. А уж сколько сил надо, чтобы попасть куда-то – я вообще молчу!
– Бред, – соглашалась Динка. Так не бывает. А потом мы с ней сели в поезд и уехали в Москву из наших Петушков, и через некоторое время оказалось, что мы с ней что есть мочи несемся к этому самому сказочному холму, который от всех наших ухищрений не становится ближе и на сантиметр. Однако понятно это мне стало только сейчас. Именно теперь, когда я лечу из последних сил, пытаясь ухватиться за что-то подлинное, а холм не просто остается на недосягаемой высоте – он удаляется. А именно – несмотря на то, что мне предстояло рожать меньше чем через два месяца (по самым лучшим прогнозам, при условии, что я дохожу до сорока недель), жизнь не только не забрезжила радужными перспективами, но и наоборот. К августу вдруг все стало так резко ухудшаться, что мне стало страшно. Я уже не ходила на работу, где меня развлекали, отвлекая от грустных мыслей и сомнений, а сидела дома. Кто рожал – тот поймет, каково это, дохаживать последний триместр, когда все вокруг теряет смысл, а ты становишься беспомощным неповоротливым слоном, во всем зависящим от других. Последний триместр – не самое лучшее время для треволнений, но в моем случае так получилось, что я отложила на потом слишком многое. К августу, когда нам с Костей осталось меньше месяца до конца разрешения на кредит, цены на квартиры вдруг неожиданно резко взлетели. Процентов на тридцать.
– В чем дело! – паниковал и возмущался Константин.
– Август! – злилась Ольга – риелтор. – Дотянули. Теперь хватайте что угодно. В сентябре будет еще хуже.
– Динка, что делать? – рыдала я по телефону. Мне было страшно и одиноко без наших обедов в кафе, без ее бронебойной уверенности, что Бог нас любит и все будет хорошо.
50 
