Последние отзывы

  2  

– Ага. Это же так подло, хотеть, чтобы твои сотрудники работали, – хихикал муж. В такие моменты я понимала, почему многие мои замужние подруги в день свадьбы смотрели на меня с некоей помесью сочувствия и злорадства.

– Если бы у тебя был ПМС, ты бы так не говорил, – использовала последний аргумент я. Но прошло довольно много времени, прежде чем я окончательно поняла, а, главное, приняла, что мой муж, не смотря на его внешнюю интеллигентность и корректность, не считает женские проблемы – заслуживающими внимания, а женский труд – заслуживающим уважения.

– Ты – шовинист! – кричала я, норовя разбить посуду.

– Может, дать тебе пластиковых тарелок? – спокойно интересовался он. – А то потом сама плакать будешь.

– Ну и пусть, – сцепляла зубы я.

– Вот в этом ты вся. Сначала наворотить дел, не думая о последствиях, а потом рыдать, перебирая осколки, – довольно восклицал он и отбывал к телевизору смотреть свои бесконечные новости. Тут уже я принималась зевать и тихонько отползать с трубкой радиотелефона в туалет. Кесарю – кесарево, а мне – мое. Динка меня поддерживала, как могла. Она говорила, что семейное счастье крепнет с годами. Что надо принимать человека таким, какой он есть и что это вовсе не преступление – не делиться с женой самым сокровенным, даже если она (жена) готова выслушивать его хоть каждый день.

– Ну не общительный он у тебя, ну и что же?

– Ладно, – кивала я. В конце концов, раз уж ночью я испытываю странный необъяснимый трепет, когда смотрю на безоружного беззащитно спящего Костю, значит, во всем этом есть какой-то смысл. И, кроме того, он умный, надежный, неплохо зарабатывает и по большому счету хочет того же, о чем мечтаю и я. А мечта моя носила совершенно определенный характер. Может, кому-то покажется банальным, но мне кажется, что такое может счесть банальным только тот, у кого это уже есть. Московская квартира! Норма жизни, причем привычная и беспрестанно критикуемая теми, кто привык пользоваться ей от рождения и притча во языцех для нас. Всех тех, кто приехал в свое время покорять Москву в поисках лучшей жизни. Со мной это случилось десять лет назад. Я покинула родную квартирку в легендарном городке «Петушки», что во Владимирской области, и переступила порог Курского вокзала. Зачем? Да-да, где родился, там и пригодился, все эти басни мне рассказывала еще моя прабабушка, которая никак не могла взять в толк, зачем переться так далеко, когда и здесь можно жить. Но меня, при моей жажде познания себя и мира, который меня окружает, было недостаточно только наличия привокзальной площади с пивной посередине, нескольких маленьких улиц и сомнительной славы, которая неожиданно накрыла наш городок после выхода в свет нетленного произведения Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки».

– Ну, с Богом, – перекрестила меня мать, и я покатила на электричке от конечной до конечной, по увековеченному в этой скабрезной и полной афоризмов книжке маршруту. Где-то после Покрова у меня началась эйфория от предчувствия перемен. К Орехово-Зуеву меня охватил страх, что я могу не справиться. А после Павлова-Посада я подумала, что теперь, наверное, я стала совсем взрослой. Мне было уже целых двадцать лет.

– И что, получилась у тебя твоя лучшая жизнь? – интересовалась мама, подливая мне чай в короткие визиты нашего семейства на мою историческую родину. До нашей свадьбы с Костей я бывала дома чаще, но мой супруг, будучи эстетом, циником, пессимистом и брюзгой в одном флаконе, еще в электричке делал такое лицо, что выдержать родной колорит в его присутствии дольше пары дней у меня ни разу не хватало сил.

– Ну, конечно, мам. Я очень счастлива. Нам бы вот только квартирку, – вздыхала я. Между прочим, я не кривила душой. И всякий, кто пытался укрепиться в этом чуждом сострадания городе, поймет, о чем я говорю. Квартира – это стабильность, надежность, уверенность в завтрашнем дне. А у меня внутри в качестве балласта жили воспоминания о десятке переездов, каждый из которых давался мне все тяжелее и тяжелее. И о безликих некрасивых квартирах под найм, которые видели столько всего, что хранили отпечатки каждого, кто переступал их порог. Итак, моей главной и самой сложной целью (я уверена, что это даже сложнее, чем познать себя), была покупка квартиры. Однако у мамы было иное мнение на этот счет.

– Вам бы только деток. Сыночка, – мечтала она. – А остальное приложится.

– Что ты! Куда нам сейчас, – пугалась я. Мне хоть и должно было стукнуть в этом году тридцать лет, но биологические часы легко умолкали под грузом всех этих трудовых, переездных и личностных проблем. Я вообще не могла себе представить, что бы делала без Марвелона и ему подобных снадобий, делающих женщину свободной ото всего, в том числе от природы.

  2