45 
— Наливать?
— Четвертинку, не крепкий. Хватит-хватит… Гляжу — мать честная, вместо писи у моей Даши настоящее кондитерское изделие. Орехов с цукатами разве что не хватает. Села, видно, на пенек наш обеденный, вот чешуйки сахарной глазури к влажной кожице и пристали. Впились, точно льдинки колючие, только на солнце не тают и рукой так просто не стряхнешь. Что тут сделаешь? Давай я их осторожненько слизывать, вначале с бочков, потом нежно посередке, чуть углубился — и там сладко. Я тогда губки наши раздвигаю, самым кончиком языка туда, поглубже, поглубже, и сам не пойму: отчего всё слаще и слаще, сахарней и сахарней!
— Папа!
— А ты мою голову к себе прижала и шепчешь: «Папочка, не останавливайся — мне так вкусно». Я спрашиваю: «Хочешь, чтобы было еще вкуснее?» Ты говоришь: «Да», — а у самой голосок заплетается…
— Я прошу тебя!
— Придерживаю девочку мою за спинку, слюной мизинец смачиваю, в писечку ввожу. По ноготочек… И то вставлю, то высуну, потом быстрее — ты дрожишь, как рыбка, глазки закатила. Вдруг дернулась, и сама полностью на палец нанизалась. Я уже ни живой ни мертвый, думаю, точно повредила себе что-нибудь малышка. Только палец вынимать, а ты сжала его и не отпускаешь, и сильней себя насаживаешь! А внутри там всё пульсирует, сжимается, будто во влажном кулачке, лишь слышу: «Ох! Ах!» — взросло стонет моя Даша и трепещет, и ножками двигает, помогает мне, как может…
— Перестань, это кошмар какой-то!
— Я, палец не вытаскивая, перекладываю тебя на животик. Попа чуть приоткрылась — розовый узелок, в нежных морщинках, как будто ротик, собранный для поцелуя. Я другой мизинец смачиваю и в попочку по миллиметру погружаю, пока пальчики в тебе не поздоровались. Ты трясешься и шепчешь: «Хватит, это же в сказке, хватит, это же в сказке…»
— Замолчи!
— Я бормочу: «Доченька, папе тоже хочется приятного», — впопыхах шорты эти проклятые стаскиваю, подношу член к твоему личику, едва успеваю сказать: «Ам-ам», — и как оно брызнет!
— Успокойся, тебе нельзя, у тебя язва!
— На ротик, на щечки, на глазки… Дашка! Скорее, Дашка!
— Нет! Я, кажется, «нет» сказала!
— Вот-вот! Почти! Ну, давай же!.. Что ты так смотришь, Даша? Ты же вышла отсюда на свет!
— От всего этого чокнуться можно…
— Что, что произошло с тобой?! Умоляю, объясни мне!
— Не хочу ничего объяснять.
— Куда, куда девался тот нежный, до беспамятства любящий ребенок, приходивший ко мне каждой ночью греться под бочок, с которым я делал уроки, гулял в парке, играл в куклы, часами просиживал у постели, когда он болел!
— Папа, я давно уже не ребенок. Разве ты не заметил?
— Теперь, к сожалению, да. И мне страшно от этого. Лучше бы я был слепым…
— Ну, что мне теперь сделать? Вымазать для тебя пизду в заварном креме?
— Вот кому я сейчас по губам надаю за такие слова! По губам! По губам!
— Ты что, с ума сошел?!
— Ремня захотела? Так это быстро! Я запрещаю тебе ругаться в моём присутствии! Вырастил дочь… Вообще ни на какую свадьбу не пойду, празднуйте без меня!
— Папа, не устраивай истерику!
— Когда уходила твоя мама, мне было горько и больно, но я поставил ей одно условие: потерпи девять месяцев, роди мне девочку, а потом скатертью дорога…
— Ну, что ты хочешь от меня?
— Я, милая, ничего от тебя не хочу, ни на что не рассчитываю. Даже на пресловутый стакан воды. Квартира, слава богу, есть, пенсия будет — проживу как-нибудь.
— Папа, и тебе не стыдно? Сделал из меня чудовище какое-то. Ты по-прежнему самый родной мне человек. Но пойми, это ненормально, нечестно, наконец, по отношению к Андрею!
— Зато ты и твой разлюбезный поступили очень честно. Не постеснялись разрушить все, чем я жил, выесть меня и раздавить, как яичную скорлупу, приправив свою садистскую Трапезу парой лживых обещаний: «Не горюйте, вот девочка родится, будем приводить на выходные».
— Да, и если поедем в отпуск, тоже у тебя оставим. Андрей так и сказал: ты идеальный отец и будешь идеальным дедушкой. Своим родителям он ни за что не отдал бы ребенка, а тебе — пожалуйста, на сколько угодно, хоть на всё лето.
— Ты вот сейчас говоришь, Дашка, и я, дурак, верю, понимаешь?! Как в бога верю! Ведь не по-людски — наобещать всего и обмануть. Это как ребенка конфетой подманить и железякой по голове треснуть. Как голодного дряхлого пса на живодерню вести и по дороге мясом прикармливать! Фу, Дашка, не подбирай с пола! Тебе же не три годика…
45 
