130 
Касс показалось, что его голос дрогнул от страха. Впервые за долгое время. Однако он все еще умудрялся сохранять спокойствие и невозмутимость. Именно то, что ей больше всего сейчас нужно, — спокойствие и рассудительность. Но Касс видела, что под этой маской прячется страх.
— Пойдем со мной!
Они поднялись на второй этаж. И Касс не удивилась тому, что на сей раз все осталось неизменным: экран заполняла зловещая надпись: «ТЕПЕРЬ ТВОЕЙ СЕСТРОЙ БУДУ Я». Антонио подошел к столу, не спуская глаз с экрана.
— Я ничего не понимаю, — бубнила Касс, зябко обхватив себя за плечи. — Я не могу этого понять! Я не желаю это понимать!
«Я как будто раздвоилась… моя левая рука не могла остановить правую…»
Антонио обернулся к ней и протянул руку. Касс в ужасе отшатнулась.
— Нет! — воскликнула она, отчаянно тряся головой.
— Хочет ли она этим сказать, что завладела рассудком и телом твоей сестры или что она хочет стать тебе сестрой? — вполголоса произнес он. — Боюсь, это слишком серьезная разница.
«Я как будто раздвоилась… моя левая рука не могла остановить правую!»
И зачем только она вытрясла из Трейси это признание? Касс казалось, будто она летит вниз с обрыва и не может остановиться. Комната поплыла у нее перед глазами.
— Почему? — наконец прошептала она, не в силах больше отрицать очевидное.
Антонио взял ее за руку.
— Если она в какой-то степени управляет рассудком Трейси, то у нас остается надежда достучаться до нее и изгнать из ее мыслей Изабель.
— Надежда? У нас есть надежда? — Касс смотрела на него не отрываясь. — Да ведь она заставила кого-то убить электрика! Она заставила твою бабушку убить твоего деда! Она заставила Кэтрин выманить Эдуардо под колеса машины!
— Да, она полна гнева, — невозмутимо подтвердил Антонио. — Но даже гнев может поддаваться доводам разума или погаснуть совсем.
— Поддаваться? Погаснуть? Ты что, собрался играть с ней в вопросы и ответы? Антонио, это же призрак! Она давно мертва! И до сих пор не может этого простить! Я понятия не имею, как с ней общаться! Скорее всего, она не успокоится, пока не сживет со свету нас всех до единого! — Касс не сразу сообразила, что говорит невнятно оттого, что у нее стучат зубы.
— Тебе не следует постоянно думать о худшем, — резко возразил Антонио. — Нам нужно сохранять силу духа. До сих пор она вселялась только в тех, у кого не хватало силы противостоять ее ярости. Кассандра, не поддавайся панике и не впадай в истерику!
В его голосе Касс ясно слышала предупреждение. Какой кошмар! Значит ли это, что Трейси оказалась слабой?
— Из Трейси вышла превосходная мишень, верно?
— На данный момент нам следует запереть Трейси у нее в комнате, а если понадобится, то и связать, — заявил Антонио без обиняков.
В душе у Касс все восставало против такого решения, и все же она уступила:
— Пожалуй, ты прав. По-твоему, это она убила электрика?
— Даже если это сделала Трейси, в тот момент это была не она, — уверенно сказал Антонио.
Касс отшатнулась. Значит, это правда, и он готов обвинить в убийстве ее сестру!
— А почему это не может быть Грегори? — взорвалась она. — Ведь он явно что-то скрывает!
— Так вот что у тебя на уме? — На этот раз выдержка изменила и Антонио.
— Я сама не знаю, что у меня на уме!
— По-твоему, это мой брат сперва шляется неизвестно где, а потом появляется весь в крови? — сердито напомнил он.
Оба замерли, осененные жуткой догадкой. Вот оно, началось! Они уже ссорятся, они уже поддаются внушению Изабель!
— Скорее! — Антонио опомнился первым, схватил Касс за руку и бегом потащил через весь дом на задний двор. Дети играли там как ни в чем не бывало под присмотром Альфонсо.
Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Наверх, в спальню!
Трейси снова пропала.
Темнота, окутавшая рассудок, постепенно редела.
И так же медленно, неохотно, словно старый проржавевший механизм, начинал работать его мозг.
Сначала это была острая, убийственная боль, потом наступила растерянность. Где он? Что с ним? И только после этого он кое-что понял. Он чуть не умер, но все-таки остался жив.
Грегори окончательно пришел в себя, но лежал совершенно неподвижно, скованный приступами боли, растекавшейся от правого плеча по всему телу. Никогда в жизни ему не было так больно! Кроме плеча, болели еще колено и голова. Он лежал навзничь па раскаленных острых скалах.
130 
