Особенно,... 
22 
Я слушала ее и понимала, что именно она собирается мне сказать, куда ведут ее рассуждения. И вот наконец я это услышала.
– Тот факт, что моя Надя ехала в этом вагоне, был взят из показаний свидетелей, описавших ее и эту подушку. К тому же в купе проводницы нашли сумку с вещами, и я их опознала – это были вещи моей дочери. И все равно, это еще не показатель того, что ее нет в живых! Надя могла перейти в другое купе, в другой вагон, а потом и в другой поезд, главное – запутать следы…
– Вы верите, что ваша дочь жива?
– Верила. Но теперь, после того как вы рассказали мне, что деньги у вас, я понимаю, что Нади больше нет. Если бы она была жива, то сбежала бы с деньгами…
– Получается, что я убила вашу последнюю надежду?
Мои слова прозвучали страшно, ведь имя Надя – оно же и Надежда. Получалось, словно это я убила Надежду… Мне стало не по себе.
– И где же деньги? – В ее голосе прозвучала насмешка.
– Я не осмелилась везти такую крупную сумму в самолете. Не была уверена, что нас не досматривают… Деньги на моей карте, и я готова вернуть их прямо сейчас. Хотя думаю, что такую сумму надо будет заказать. А еще лучше – оформить банковский перевод на ваше имя.
– И тогда деньги окажутся на моем счету? И все работники банка будут знать, что деньги у меня? Да вы что?! Это невозможно.
– Смотря что вы собираетесь с ними делать. Но это, как вы понимаете, уже не мое дело… Однако я должна вам вернуть эти деньги и оформить расписку по всем правилам. Как вы понимаете, мне тоже ни к чему неприятности.
– И вы еще спрашиваете, что я собираюсь делать с этими деньгами? Вернуть, конечно! И тоже официально. Другое дело – меня же непременно спросят, откуда у меня эти деньги? И что же мне ответить?
– Я помогу вам и сама все объясню.
– Вы готовы помочь мне выпутаться из этой унизительной для меня истории?
– Думаю, ваши знакомые перестанут на вас коситься, когда вы вернете деньги и об этом узнает весь город.
Она не успела отреагировать на мои слова, как я решила переменить тему и задать Агренич несколько вопросов:
– Скажите, пожалуйста, Вера Петровна, та кровь, в тамбуре, действительно принадлежит вашей дочери?
– К сожалению, да. Я не верила в это, не хотела верить, а потому настояла на генетической экспертизе. Знаете, я должна немного отвлечься, чтобы кое-что рассказать. Поскольку мне крайне важно было узнать, действительно ли в этом поезде ехала моя дочь (а для сомнений у меня причины имелись, уж поверьте, тем более что в купе, где она предположительно провела несколько часов, не обнаружили ее вещи и документы), то я наняла адвоката и стала слезно его просить, чтобы следствие назначило генетическую экспертизу… И вот тут-то я узнала довольно многое по этой теме. Помимо того, что это весьма дорогостоящая экспертиза, так и назначают ее лишь в исключительных случаях. Ведь следователь прокуратуры, ведущий расследование убийства Нади, а также работающий над делом об убийстве проводницы, должен нести свой запрос об экспертизе на подпись прокурору… И тут вылезла другая проблема, о которой я, конечно же, никогда не задумывалась. Следственные органы неохотно назначают подобные экспертизы, поскольку по их результатам разваливаются многочисленные, спешно сляпанные дела. Узников стали освобождать, к примеру. Сидит человек двадцать лет в тюрьме за изнасилование, а потом выясняется (если родственники настояли на экспертизе), что он никого не насиловал…
– Да, я понимаю. И что же?
– А я настояла на экспертизе, мне важно было знать – Надина ли эта кровь?
– И что же? – повторила я.
– Да, к сожалению, это была ее кровь. Не так много, но… все равно. Обнаружили также вещество: микрочастицы слизистой оболочки носа – словом, ей разбили нос. И ее… изнасиловали. В деле имеются сведения об образцах спермы, взятых на анализ…
– Все-таки изнасиловали?
– Да… Я даже знаю кто.
– И кто же?
– Опарин Никита Владимирович. Я это имя никогда не забуду…
– Кажется, его труп нашли на насыпи? Он погиб!
– Да. Но это, знаете, как-то не утешает.
– Но почему же тогда не нашли вашу дочь? – Назвать Надю Агренич трупом в присутствии матери у меня язык не повернулся.
– Думаю, плохо искали. Я нанимала людей, привозила их в тот район, неподалеку от станции Войновка, и мы прочесывали каждый куст, но так ничего и не нашли.
– Так, может, она жива?
– Но будь она жива, то неужели за три года Надя не дала бы о себе знать? Мне, своей матери?! Уж нашла бы какой-нибудь способ… Нет, Нади нет, и я не должна тешить себя какими-то иллюзиями. Но, знаете, мне сейчас в голову пришла одна мысль. Ведь вы же, Полина, – творческая личность, и вы наверняка когда-нибудь используете материал этого дела в своем очередном романе. Вот я и подумала… А не могли бы вы придумать счастливый финал этой страшной истории? Чтобы моя дочь в конечном счете оказалась жива… Предположим, она действительно выпала из вагона, разбила голову, потеряла память… словом, все по закону жанра…
22 
