Последние отзывы

  20  

– Хорошо, поезжай. Только не исчезай из поля зрения, звони…

Мать принесла две тысячи долларов, что были в доме.

– Вот. Пока – это. Конечно, это не деньги, но я могу сходить в банк и принести тебе еще. Вот только думаю, что лучше я буду тебе их в Москву сама высылать. А то украдут еще в поезде… Ты же поедешь на поезде? На самолете дорого, а ты вроде никуда не торопишься… Прокатишься в спокойной обстановке, у тебя появится время все обдумать…

Надя хотела полететь на самолете, но она боялась, что ее багаж станут осматривать. А этого допустить она не могла, поэтому предпочла поехать на поезде, а по пути сменить еще пару составов. В тот поезд, на который у нее был куплен билет, она не села. Дождалась следующего, договорилась с проводницей, сказала, что ей надо проехать всего несколько станций…

Представляя себе во временнóм режиме весь ход событий у нее на работе, связанный с кражей денег, она могла приблизительно предположить, когда ее хватятся. А потому так все рассчитала, что поезд тронулся за два часа до того момента, когда ее стали бы искать. И это при том, что уборщица вспомнит, кто оставался в офисе последним и пил с ней чай… При другом раскладе ее вообще могли бы начать искать лишь через сутки, а то и больше. Понятное дело, что, вычислив Надю (сопоставив кражу денег с ее исчезновением), они непременно придут к матери. Вот мать жалко… Ей изрядно потреплют нервы. Но, с другой стороны, мать ни при чем, она не может отвечать за поступки своей воровки-дочери! Ее допросят, а потом оставят в покое. На телефон поставят прослушку, чтобы в случае, если дочь позвонит, вычислить, где она находится. Но звонить в ближайшие месяцы Надя никому не собирается. Она затеряется в Москве, как песчинка, она начнет новую жизнь и, быть может, выйдет замуж, изменит фамилию… Да, конечно, она воровка, она украла большую сумму денег, но зато благодаря этому она останется жива, она выживет, несмотря на обрушившиеся на нее черноту и беспросветность. Без денег далеко не уедешь, да и работу сейчас найти трудно…

К тому же она чувствовала, что ей нужна встряска, сильная эмоциональная встряска, которая поможет преодолеть внутренний кризис.

Вот так и случилось, что она оказалась в поезде, в теплом уютном купе в обнимку со своей «кошкой», набитой деньгами. Она положила ее под голову. На вопрос соседки по купе (они ехали вдвоем), куда она направляется, Надя честно ответила – в Москву. А потом, утомленная переживаниями и ощущая сильную физическую слабость, уснула…

7

В поезде из Сургута в Уренгой я старалась представить себе атмосферу того дня, когда в поезде совершилось убийство. Вероятно, все так вот и происходило – за окном плыла заснеженная тайга, в купе позвякивали чашки с чаем, пахло лимоном. Соседка по купе, Екатерина Андреевна, пыталась, наверное, угостить Надю своими припасами, а Надя отказывалась. Она нервничала, у нее пропал аппетит. И все потому, что она везла с собой крупную сумму денег. Вопрос: где она эти деньги взяла? Одолжила? Сняла со своего счета в банке? Украла? Скорее всего, украла. Иначе положила бы их на свою банковскую карту, а не прятала купюры в дурацкую подушку, рискуя потерять ее или оказаться обворованной.

Очень странной была эта девушка Надя… И погибла она странно.

Я вспомнила про Володю, о том, что сказала Мила о моем бывшем муже, но почему-то угрызений совести не испытала. Как ни старалась. Что было, то прошло. Но все равно, хорошо, что мы остались с ним друзьями… Так, размышляя о своей прошлой жизни (будущую я себе еще даже не представляла, да и не хотела этого делать), под стук колес, я заснула. А когда проснулась, мне едва хватило времени, чтобы умыться и привести себя в порядок – мы подъезжали к городу Новый Уренгой.

Я была налегке, с одной лишь большой и уютной дамской сумкой, а потому из поезда я, можно сказать, выпорхнула, остановила такси и назвала адрес: микрорайон Мирный, дом 1, корпус 2.

– И откуда же вы к нам прибыли? – поинтересовался любопытный и явно скучающий водитель.

– Из Москвы.

– И как там столица?

– Нормально. Холодно там, вернее…

– И у нас холодно. – И водитель задумался о чем-то своем.

Я же рассматривала в окно город, пыталась понять – как можно так долго, годы и годы, жить в постоянном холоде? Хотя что я знала об Уренгое? Да ничего, кроме того, что здесь газ, холод, и что я приехала сюда по делу, которого, в сущности, и не было, и что я везу матери погибшей девушки, Нади Агренич, наволочку от подушки, содержимое которой сейчас лежит на моем банковском счете.

  20