Особенно,... 
78 
Сторм расхаживала из угла в угол, все больше разжигая в себе ярость в ожидании момента, когда он поднимется наверх, чтобы лечь спать. Она не могла себе представить, как сможет провести остаток жизни с Бреттом. Почему он передумал? Минутная прихоть? Потом ей на ум неожиданно пришла еще одна мысль. Если он не собирается аннулировать брак, значит, этот поцелуй — только предвестник всего остального, предвестник совершения брака. От этой мысли у нее перехватило дыхание, и ее сердце на мгновение замерло. Она заново ощутила прикосновение его ладоней, прикосновение его губ к своей груди… Какая же я бесстыдница, подумала она.
Она слышала, что отец до женитьбы на ее матери был изрядным повесой. И Ник такой же. Похоже, это наследственное, думала она, но ведь женщине неприлично быть такой распутной. Ей отчаянно захотелось снова стать прежней Сторм, той, что подбила глаз Ленни Уиллису, когда тот осмелился поцеловать ее, той, чье тело целиком и полностью принадлежало ей самой. Она не желала оставаться этой незнакомкой в нелепых нарядах, замужем за незнакомцем, которого она презирала… и к которому вожделела.
Погруженная в свои мысли, она сразу поняла, что Бретт уже вернулся к себе. Набрав для храбрости полную грудь воздуха, она открыла соединявшую спальни дверь и вошла в его комнату. Он стоял около кровати, уже без рубашки. Услышав ее, он вздернул голову и повернулся. В его глазах вспыхнуло пламя. У Сторм мгновенно вылетело из головы все, что она хотела сказать, и она молча уставилась на него.
У него были широкие плечи и мускулистая грудь, густо заросшая темными волосами. В нем не было и унции жира. Темные курчавые волосы спускались сужающимся треугольником, исчезая за поясом брюк. Ей доводилось и раньше видеть мужчин без рубашки, и даже обнаженных, к примеру Рейза и Ника, когда они были мальчишками. Никогда это зрелище так на нее не действовало, совершенно лишая разума, заставляя сам окружающий воздух трещать и, сыпать искрами.
— Сторм, вам не следовало заходить сюда, — хрипло сказал он.
Опомнившись и выйдя из оцепенения, она взглянула ему в лицо. Это было ошибкой. Она заметила голод в его глазах, увидела, как быстро бьется пульс на его горле, и поняла, что он весь во власти желания. От этой мысли ее бросило в дрожь.
— Бретт, вы не можете в одиночку принимать решение, которое касается и меня тоже.
Он уставился на нее с удивлением, которое быстро сменилось раздражением.
— Насколько я понимаю, вы имеете в виду аннулирование брака?
— Да. — Она вздернула подбородок: — Я все еще хочу этого. Я не собираюсь оставаться вашей женой до самой своей смерти. Несколько дней еще куда ни шло, но навечно — нет уж, ни за что.
Он резко выдохнул, и она поняла, что он едва сдерживает гнев.
— Тем хуже для вас, — наконец негромко сказал он. Она не верила своим ушам.
— Тем хуже? Вы хотите сказать, что вам безразличны мои чувства? Безразлично, что я вас презираю? Вы заставите меня быть вашей женой против моей воли? — Когда он ничего не ответил, она сказала: — Я сбегу от вас.
Он стиснул зубы, потом с видимым усилием расслабился:
— О, в этом я сомневаюсь, Сторм. Думаю, что смогу вызвать у вас желание остаться. — Он улыбнулся: — Знаю, что смогу.
В его соблазняющем тоне явно слышался намек на сексуальные удовольствия,
— Вы просто отвратительны, — сказала она. — Почему? Почему вы передумали?
— Потому что хочу вас, и если цена этому — брак, я готов заплатить ее.
Она не могла этому поверить. Не находя слов, она мгновение молчала, потом взорвалась:
— Но я-то вас не хочу!
Он улыбнулся, как будто его позабавила ее вспышка: — И хотите, и будете хотеть, можете мне поверить. — Его тон показывал, что разговор окончен.
Бретт уехал из города, и без него все стало совершенно другим. Сторм стояла посреди его кабинета, почти физически ощущая его присутствие. Слегка пахло сигарами и кожей. Запах был очень слабым, почти незаметным. Сегодня Бретт должен вернуться.
Он уехал рано, на следующее утро после того странно нежного поцелуя и объявления, что он больше не желает аннулировать брак. Он сказал, что у него дела в Сакраменто и он вернется через три дня. В вечер своего возвращения он собирался повезти ее на вечеринку по случаю дня рождения. Хозяйка была немногим старше Сторм, и Бретт считал, что они должны понравиться друг другу.
Сторм обошла большой стол красного дерева с обитым черной кожей верхом и уселась за него. Она представила себе, что именно в этот момент входит Бретт; скорее всего он впал бы в один из своих приступов ярости, думая, что она роется в его бумагах или что-нибудь в этом роде. Но надо признаться, ей в самом деле было любопытно.
78 
