121 
— Я не хочу ночевать там, — решительно заявила Сторм, когда они остановились у поворота на ранчо. Он был поражен, но быстро пришел в себя:
— Cara, ванна, постель. Не глупите. Она взглянула на него:
— Поезжайте, если хотите. Ранчо находится в восьми милях к западу отсюда. Восемь миль. Мы едем на юг. Я и шага не сделаю в другом направлении. — Она двинула коня вперед.
Разозленный, Диего догнал ее и, схватив за локоть, завопил:
— Не будьте идиоткой! Нам необходимо поесть и отдохнуть. До Сан-Диего еще несколько дней пути. Не бойтесь, Бретт еще далеко позади.
— Откуда вам это известно? — резко спросила она. — Я-то знаю Бретта. Он может быть и в десяти милях от нас. Диего улыбнулся:
— София так быстро не выпустит его из своей постели, Cara.
Сторм резко вдохнула и отвернулась, чтобы он не видел ее лица.
— Я не собираюсь сворачивать. Вы вовсе не обязаны ехать со мной.
Диего отнюдь не собирался позволить ей ехать дальше без него, но точно так же не собирался ехать вместе с ней до самого Техаса.
Он погнал лошадь, раздумывая, что делать дальше. Возможно, ему придется принудить ее, избивать, пока она не согласится, или связать. От представлявшихся его воображению картин в его брюках стало тесно.
Они остановились немного позже, сразу после захода солнца.
— Огня разжигать не будем, — сказала Сторм, сняла с Демона седло и похлопала его по крестцу. Она поддала ногой постельный сверток, разворачивая его, и лениво потянулась, выгибая спину. Заметив жадный взгляд Диего, она сразу замерла. Ей вдруг стало не по себе. Ей вспомнилось, как он всячески выказывал ей свое восхищение в те первые дни на гасиенде, и она ощутила смутное беспокойство. Она снова взглянула на него.
Он улыбнулся. С горящими глазами он шагнул к ней, и Сторм инстинктивно отступила. С опаской следя за каждым его движением, она спросила:
— Почему вы поехали со мной, Диего? Когда мы уезжали, я была в таком состоянии, что ничего не помню.
— Как я мог не прийти вам на помощь? — хрипло проговорил он. — Как мог бы любой мужчина отказать вам в поддержке? — Потом, словно ощутив ее настороженность, он повернулся и пошел к своей лошади. — Я провожу вас до дилижанса в Сан-Диего, — сказал он безразличным тоном, нe оборачиваясь.
Всем было известно про новую линию дилижанса «Баттерфилд Оверленд Мейл», от Сан-Луиса до Сан-Диего, которая должна была открыться этим летом.
— А он уже ходит? — нетерпеливо спросила Сторм. Она не задумывала далеко вперед, но твердо знала, что ее вовсе не прельщает перспектива одной ехать несколько сотен миль через места, населенные апачами. Даже если она доберется благополучно, отец наверняка убьет ее за одну лишь попытку.
— Насколько мне известно, уже несколько недель.
В молчании они поели вяленого мяса. Диего все еще сидел не глядя на нее, когда Сторм забралась в свою постель. Она не стала раздеваться, только сняла свой шестизарядиик и положила так, чтобы он был под рукой. При этом она думала вовсе не о Диего, а о своем муже.
Сон никак не приходил. Бретт. Ее гнев утих, и на смену ему пришла обида. Бессмысленно было и думать об этом, но, будь у нее выбор, она бы пожертвовала чем угодно, чтобы сейчас очутиться в его объятиях. Она сдерживала навернувшиеся слезы. Она не любит его. Ее просто ужасно тянет к нему, вот и все. Он просто ублюдок — и тут она чуть не рассмеялась. Он и есть ублюдок, в самом прямом смысле слова.
Но ей все вспоминалось, какой обиженный был у него вид, когда она не захотела сказать ему, что счастлива. Как теплое выражение его лица сменилось замкнутым и холодным. Она стала думать о маленьком мальчике, росшем с матерью-проституткой, у которой для него не находилось ни времени, ни любви, о несчастном грязном оборвыше, жившем на улице, вынужденном красть и попрошайничать, чтобы выжить. Потом она представила, что он должен был чувствовать, когда его вдруг отправили на гасиенду, к этим жадным эгоистам, и каково ему было расти в доме до на, зная, что он всего-навсего незаконнорожденный сын. Ее переполняла жалость к Бретту, но она упорно не желала себе в этом сознаться.
Ей приснился Бретт, снилось, что они вместе, и, хотя она знала, каков он на самом деле, хотя ее разум говорил «нет», тело ее трепетало от его прикосновений. Все это было таким настоящим — его ладони на ее грудях, ласкающие твердеющие соски, и совсем как настоящие — поцелуи. Только в них было что-то странное, чего не должно было быть: они щекотали. Она улыбнулась во сне, думая, что Бретт нашел ее и теперь ласкает, и застонала:
121 
