Последние отзывы

  102  

— Надеюсь, вы окажете мне честь и позволите показать вам прекрасную гасиенду дона Фелипе.

— Я… я не знаю, — едва выговорила она.

— А, кузен Бретт не станет возражать. Им с доном Фелипе есть о чем поговорить, можете мне поверить.

— Может быть, — сказала Сторм. Ей необходимо было поговорить с Бреттом. Ей хотелось обнять его и сказать, что он не должен ничего от нее скрывать. Больше не должен.

На мгновение опешив, Бретт уставился на своего отца. Дон Фелипе повернул голову. Его черные глаза, яркие и блестящие как и раньше, встретили взгляд Бретта. Возникшее было чувство жалости исчезло: этот когда-то подобный льву мужчина мог поседеть и усохнуть телом, но дух его оставался неукротимым. Под его неодобрительным взглядом Бретт снова ощутил себя шестнадцатилетним. Этот взгляд судил, приговаривал и находил смягчающие обстоятельства. Он снова почувствовал себя прежним ублюдком.

— Подойди сюда, — приказал дон Фелипе.

Он сидел в шезлонге, по грудь укрытый одеялом. Бретт мог заметить, что он уже не такой огромный, как раньше, а худ и костляв, и даже как будто стал меньше ростом. Его голос тоже стал слабее и слегка дрожал.

Бретт шагнул вперед.

— Отец, — сдержанно произнес он. Приличия требовали не столь сдержанного приветствия, но старый мерзавец всегда обращался с ним как с прокаженным, так с какой стати Бретту стараться?

Дон Фелипе сурово оглядел его с головы до пят, потом взглянул Бретту в глаза и расхохотался:

— Что, парень, так и остался бунтовщиком? Этот вопрос не требовал ответа, и Бретт молча стоял перед ним, ненавидя себя за смущение.

— Почему ты приехал? — внезапно спросил дон Фелипе.

— Эммануэль меня уговорил.

— А! — Черные глаза смотрели оценивающе. — Наверное, ты, как и остальные, ждешь моей смерти. Я еще не готов, парень.

— Какая мне разница, живы вы или умерли, старик? Дон Фелипе усмехнулся:

— По крайней мере, ты честен, Бретт, надо отдать тебе должное, — ты честный. Не могу сказать того же об остальных интриганах, окружающих меня, за редким исключением. Ты уже видел свою сестру Габриелу?

Внезапная смена темы застала Бретта врасплох.

— Нет.

— Если думаешь, что я собираюсь оставить все это, — он повел худой рукой, — тебе, ты ошибаешься.

Теперь наступил черед Бретта расхохотаться.

— Вот и отлично. Мне не надо ничего, ни единого чертова акра!

Они яростно уставились друг на друга.

— Почему, черт возьми? — выкрикнул дон Фелипе. — Ведь ты мой сын.

— Теперь я стал вашим сыном? Десять лет назад я был вам не сыном, а просто вашим ублюдком.

— Ты был — и остаешься — как моим сыном, так и моим ублюдком, — отрезал дон Фелипе. — Даже сам Господь не может этого изменить.

— Верно, не может.

— Эммануэль говорит, что ты теперь богатый и преуспевающий бизнесмен.

— Верно.

— И недавно женился.

— Да.

— Тебе следовало жениться на калифорнио.

— Никогда, — ответил Бретт, которому сама эта мысль казалась чудовищной. — Мне жаль, что у вас нет наследников, отец, но ведь остается Диего.

— Ни за что, — фыркнул дон Фелипе. — Этот мой племянник ни на что не годится. Он занят только азартными играми и девчонками. Разве он сумел спасти гасиенду Эммануэля? Разве он боролся с захватчиками-американцами за то, что по праву принадлежало ему? Если я оставлю ему все это, через несколько лет ничего не останется, все будет разрушено, погублено. — Дон Фелипе побагровел от ярости и тяжело дышал, но Бретт лишь крепче сжимал кулаки, ожидая, пока тот отдышится. Дон Фелипе откашлялся: — Эти две гадюки и слабовольный распутник ждали твоего приезда, словно христиане, ожидающие, что их отдадут на растерзание львам. — Он рассмеялся, довольный сравнением. — Они хотят все захапать и страшно боятся, что мы помиримся и я все оставлю тебе.

— Если вы это сделаете, я все продам, — честно предупредил Бретт.

— Как будто я собираюсь что-нибудь тебе оставлять, — проскрипел дон Фелипе, не отрывая своих черных глаз от глаз Бретта.

Как Бретт ненавидел его!

— Я вам уже сказал, старик, — негромко произнес он, — что ничего не хочу и никогда не хотел.

Они снова обменялись яростными взглядами.

— Ты отлично дал это понять, когда ушел отсюда десять лет назад.

— Вы даже не пытались удержать меня. — Это была патовая ситуация, и оба это понимали. Бретт и сам не знал, чего он ожидал — сожаления, просьбы о прощении?

— Пускай поволнуются, жадные ублюдки, — наконец сказал дон Фелипе. — Надо защитить Габриелу, а это я не могу доверить Елене и Софии.

  102