100 
Раздавшиеся позади мучительные крики свидетельствовали о том, что далеко не все члены отряда обладали хорошей реакцией.
Волк открыл огонь. Поражая меткими выстрелами противника, он в то же время прекрасно отдавал себе отчет в том, что даже совершенно безупречные действия едва ли смогут обеспечить победу. Как количественное, так и качественное соотношение сил не оставляло ни малейшей надежды на удачный исход битвы. В очередной раз Рагнар оказался в ситуации, единственно возможным выходом из которой было лишь постараться подороже продать свою жизнь. Что ж, какая еще смерть может быть достойнее для истинного воина! Волку вспомнились слова наставников. Они говорили, что воин свободен. Свободен принять или не принять свою судьбу. Действительно непобедим лишь тот, кто способен выбрать первое, причем сделать это сознательно.
Не прекращая вести огонь, Рагнар извлек из поясного раздатчика несколько гранат и, одну за другой, бросил их в гущу нападавших. Его товарищи сделали то же самое. Эффект был впечатляющим. Разрывные гранаты нанесли врагу серьезный урон.
А еще Волк с удовлетворением отметил, что ему пока удается уворачиваться от плевков противника. Дело в том, что применяемое врагом оружие обладало ужасной способностью разъедать практически любой материал, будь то человеческая плоть или броня доспехов. Это подтверждали доносящиеся с разных сторон стоны уже пострадавших людей. Похоже, лишь Космическим Волкам, инквизиторам и Галу удавалось пока оставаться неуязвимыми.
Вдруг Рагнар ощутил нарастающую концентрацию псионической энергии. Взглянув в сторону Кары, он увидел исходящий от нее поток чистого света, направленный на противника. Натиск врага заметно ослаб, но огромные насекомые все равно продолжали наступать, очевидно подчиняясь некой организующей силе. Лишь на мгновение показалось, что они дрогнули, но затем вновь двинулись вперед, перешагивая через трупы павших.
Медлить было нельзя. Нанося страшные удары направо и налево, Волк бросился в гущу врага. Лезвия его цепного меча с диким визгом кромсали плоть, разнося запах гноя и разложения. Свен, рыча и завывая, сражался бок о бок с Рагнаром. Кровавые Когти двигались столь стремительно, что, если бы обычный человек наблюдал за происходящим со стороны, он скорее всего вообще не смог бы разглядеть никаких подробностей, а вместо Космических Волков видел бы лишь нечеткие, смазанные силуэты, от соприкосновения с которыми во все стороны разлетались части тел отвратительных тварей. На подобную скорость были способны, пожалуй, лишь Космодесантники, организм которых перестроен таким образом, что позволяет снабжать кислородом мышечную ткань в совершенно бешеном темпе.
Впрочем, противник тоже обладал незаурядной скоростью, поэтому только работа на пределе возможностей могла на какое-то время обеспечить Космодесантникам успех. Рагнар ясно ощущал, что, лишь действуя таким образом, он может рассчитывать на продление своей жизни. Нельзя было ни на мгновение замедлить темп или позволить себе отвлечься. Волк понимал, что противник не простит ни малейшей ошибки и с нетерпением ждет удобного случая, чтобы нанести смертельный удар.
Рагнар весь сосредоточился на битве. Все свое внимание, все силы он бросил на то, чтобы наносить смертельные удары и одновременно уклоняться от контратак. Для Волка не существовало больше понятий «вчера» и «завтра», только «здесь» и «сейчас», во всем мире не существовало больше ничего, кроме него и его противника. Рагнар знал, что время его жизни напрямую зависит от того, как долго он сумеет продержаться на пике концентрации и бешеного темпа. Пока сможет – будет жить, короткая, пусть даже на одно мгновение, передышка повлечет за собой неминуемую гибель. Лишь острое осознание того, что смерть дышит ему в затылок, позволяло Волку мгновение за мгновением, минута за минутой продлевать то состояние, которое принято называть жизнью.
И в этот миг Рагнар почувствовал, что он счастлив. Счастлив простым счастьем воина, занятого единственным делом, для которого он, собственно, и предназначен. Ему удалось в дыхании своей смерти ощутить неповторимый аромат, наполняющий каждое новое мгновение, дарованное жизнью. Волк наконец понял ту простую истину, которую, очевидно, нельзя в полной мере ни представить, ни передать на словах, можно лишь ощутить. Он понял, что жизнь лишь тогда приобретает свое ни с чем не сравнимое очарование и наполняется невыразимым, но истинным смыслом, когда каждое ее мгновение может стать последним.
100 
